Обзор дисциплинарной практики Совета АП г. Москвы

1. При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований.

Ш. обратился в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на действия (бездействие) адвоката Ш-ва, указав, что:

1) в Б. и О. районных судах г. Москвы неоднократно рассматривались его жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ на конкретные незаконные действия (бездействие) следователя по ОВД М. и межрайонного прокурора М-ва, при этом ни на одном судебном заседании при рассмотрении этих жалоб адвокат Ш-ов не присутствовал;

2) адвокат Ш-ов посетил Ш. в учреждении ИЗ-77/4 22 мая 2009 г. и показал ему копию кассационной жалобы, которую адвокат написал и собрался подать в суде при рассмотрении 25 мая 2009 г. Данная жалоба не содержала и не отражала основных факторов, которые могли "послужить отмене приговора, а именно: проходящий по уголовному делу Ж., который ни разу не дал свидетельских показаний при следствии", хотя Ш. об этом ходатайствовал; все незаконные действия следователя М. по отношению к свидетелю П., которые были выявлены в процессе судебного заседания, а также по отношению к самому Ш. Заявитель указывает, что он человек юридически безграмотный, но написанная по его просьбе "кассационная жалоба (на черновике) не выдерживает никакой критики";

3) Ш. просил адвоката Ш-ва забрать в канцелярии учреждения ИЗ-77/4 доверенность Ш., оформленную им надлежащим образом на П., но адвокат ему сразу отказал: вначале попытался убедить (обманным путем) в несостоятельности этого документа, но, когда Ш. убедил адвоката, что он "видел копию такого документа (доверенности) и что это государственный документ, имеющий юридическую силу", а также объяснил адвокату, для чего это нужно и какую функцию будет выполнять доверенное лицо, адвокат сразу же отказал Ш. в просьбе выполнить данное поручение; более того, адвокат Ш-ов сказал Ш., что его отправят "отбывать срок в Мордовию — откуда такие познания? Он что, видел распоряжение УФСИН? Так ведь у меня еще нерассмотренная кассационная жалоба, или он уже знает результат рассмотрения этой жалобы в Мосгорсуде?";

4) Ш. неоднократно обращался с заявлениями, жалобами в прокуратуру и другие органы и инстанции по факту избиений, то есть физического и морального насилия с момента задержания и в ходе производства следственных действий, а также "попытки милиционера Б. пристрелить" Ш., однако до сих пор Ш. так и не предоставили материалы проверки по его заявлениям; в О. районном суде г. Москвы Ш. обжаловал в порядке ст. 125 УПК РФ незаконное бездействие прокурора М-ва, но адвокат Ш-ов не присутствовал при рассмотрении данной жалобы, более того, зная обо всех ходатайствах, жалобах и других обращениях Ш., никаких действий не предпринял, "более того, в судебном заседании было выявлено о всех незаконных действиях в отношении Ш.";

5) 22 мая 2009 г. во время свидания в учреждении ИЗ-77/4 Ш. попросил адвоката Ш-ва обжаловать постановление, вынесенное Б. районным судом г. Москвы по жалобе Ш., поданной в порядке ст. 125 УПК РФ на незаконные действия (бездействие) следователя М., которая умышленно не допросила свидетеля Ж.

…Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 2 ст. 7 названного Закона).

Органами предварительного расследования Ш. обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 162 УК РФ. По приговору Б. районного суда г. Москвы от 19 февраля 2009 г. Ш. был признан виновным в совершении данного преступления и осужден к наказанию в виде 5 лет 6 месяцев лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима. Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 25 мая 2009 г. приговор оставлен без изменения, а кассационные жалобы стороны защиты — без удовлетворения.

Адвокат Ш-ов осуществлял защиту Ш. на предварительном следствии, в Б. районном суде г. Москвы и в кассационной инстанции Московского городского суда на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного с его гражданской женой П.

Адвокатом Ш-вым по доводам жалобы Ш. представлены подробные объяснения, которые Квалификационная комиссия признает убедительно опровергающими доводы жалобы Ш., которые Комиссия признает необоснованными.

22 мая 2009 г. адвокат Ш-ов посетил своего подзащитного Ш. в следственном изоляторе ФБУ ИЗ-77/4 УФСИН России по г. Москве, познакомил его с проектом составленной адвокатом от имени осужденного дополнительной кассационной жалобы на приговор Б. районного суда г. Москвы от 19 февраля 2009 г. Ознакомившись с проектом кассационной жалобы, Ш. ее подписал, чем выразил свое согласие с изложенными в жалобе доводами.

25 мая 2009 г. состоялось заседание суда кассационной инстанции — судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда, в котором приняли участие как защитник — адвокат Ш-ов, так и осужденный Ш. (с помощью систем видео-конференц-связи).

Таким образом, Ш. не только обратился к суду кассационной инстанции с кассационной жалобой (проект которой подготовил для него адвокат Ш-ов), но и имел возможность с соблюдением принципов устности и непосредственности самостоятельно обратиться к суду кассационной инстанции и изложить ему свои доводы.

Вопрос о необходимости включения в кассационную жалобу конкретных доводов, свидетельствующих о незаконности и необоснованности приговора, в том числе и тех, которые указаны Ш. в поданной на адвоката Ш-ва жалобе, не может проверяться Квалификационной комиссией, поскольку подлежит согласованию адвокатом со своим подзащитным исходя из избранной позиции защиты. Адвокат Ш-ов после вынесения приговора и до рассмотрения уголовного дела судом кассационной инстанции посетил Ш. в следственном изоляторе, подготовил для него проект кассационной жалобы, которую Ш. подписал, а затем с помощью системы видео-конференц-связи лично участвовал в рассмотрении дела судом кассационной инстанции. При таких обстоятельствах доводы Ш. о том, что в его кассационную жалобу не были включены какие-либо доводы, которым по этой причине не была дана оценка судом кассационной инстанции, Квалификационная комиссия находит несостоятельными.

Обвиняемый вправе приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда и принимать участие в их рассмотрении судом (п. 14 ч. 4 ст. 47 УПК РФ).

Согласно ст. 125 УПК РФ решения и действия (бездействие) дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в районный суд по месту производства предварительного расследования, жалоба может быть подана в суд заявителем, его защитником, законным представителем или представителем непосредственно либо через дознавателя, следователя, руководителя следственного органа или прокурора.

Реализуя свое процессуальное право на обжалование решений и действий (бездействия) следователя и прокурора, Ш. уже после вынесения Б. районным судом г. Москвы 19 февраля 2009 г. обвинительного приговора самостоятельно подал в районные суды г. Москвы жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ. При этом заявителем не представлено доказательств того, что он уведомил своего защитника — адвоката Ш-ва о подаче этих жалоб. По утверждению адвоката Ш-ва, его уведомили лишь из Московского городского суда о подаче кассационных жалоб на постановления районного суда, 29 июня 2009 г. адвокат прибыл в Московский городской суд на пересмотр двух жалоб Ш. и добросовестно выполнил свою работу. Доказательств обратного заявителем также не представлено.

Конфиденциальное информирование адвокатом своего подзащитного о том, что по сложившейся практике иностранные граждане, осужденные судами Российской Федерации к наказанию в виде лишения свободы, направляются для отбывания в исправительные колонии, расположенные на территории Республики Мордовия, не может свидетельствовать о неисполнении либо ненадлежащем исполнении адвокатом своих обязанностей перед доверителем. Субъективное восприятие Ш. данного конфиденциального информационного сообщения как предрешающего вопрос о его виновности в совершении преступления не может повлиять на выводы Квалификационной комиссии, поскольку адвокатом Ш-вым не делалось никаких публичных заявлений о доказанности вины доверителя (см. подп. 4 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Согласно ст. 185 ГК РФ доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу для представительства перед третьими лицами. Письменное уполномочие на совершение сделки представителем может быть представлено представляемым непосредственно соответствующему третьему лицу. Доверенность на совершение сделок, требующих нотариальной формы, должна быть нотариально удостоверена, за исключением случаев, предусмотренных законом. К нотариально удостоверенным доверенностям приравниваются доверенности лиц, находящихся в местах лишения свободы, удостоверенные начальником соответствующего места лишения свободы.

Таким образом, доверенность — это документ, которым доверитель уполномочивает на совершение от его имени и в его интересах каких-либо юридически значимых действий именно поверенного, а не иное лицо, в связи с чем именно поверенный обязан получить доверенность либо непосредственно от доверителя, либо от органа, удостоверившего доверенность. Поэтому Квалификационная комиссия соглашается с доводами адвоката Ш-ва о том, что вопрос о выдаче доверенности П. и ее получении не входил в круг обязанностей адвоката-защитника, являлся предметом гражданско-правовых, а не уголовно-правовых отношений, данную доверенность должна была получить П., поскольку она была выдана на ее имя.

При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований.

Однако таких доказательств заявителем Квалификационной комиссии не представлено.

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, выносит заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш-ва вследствие отсутствия в его действиях (бездействии), описанных в жалобе Ш. от 24 мая 2009 г., нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, а также вследствие надлежащего исполнения адвокатом своих обязанностей перед доверителем.

Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии.

2. Квалификационная комиссия отмечает, что установленный абз. 5 подп. 2 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" запрет адвокату принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случае, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица, не может быть понимаем лишь в отношении настоящих, но не бывших доверителей адвоката, поскольку положения данной нормы закона должны рассматриваться в системной взаимосвязи с иными нормами законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, в том числе регламентирующими институт адвокатской тайны. Квалификационная комиссия выражает сомнение в обоснованности и логичности запрета, установленного п. 9 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которому адвокат не может расторгнуть соглашение на защиту по уголовному делу, если выявятся обстоятельства, при которых адвокат был не вправе принимать поручение.

…5 мая 2009 г. адвокат Ч. обратился в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой, указав в ней на "вопиющее поведение" адвоката Л., действия которого, по мнению заявителя, "являются мало того, что незаконными и противоречащими нормам профессиональной этики адвоката, но и умаляющими авторитет адвокатуры среди населения РФ"; заявитель указал, что "будучи приверженцем норм корпоративной этики, с целью исключения возможности совершения подобного впредь и с целью правильно, законно и обоснованно поступить в сложившейся сложной этической ситуации" данная жалоба им составлена и подана в Адвокатскую палату г. Москвы после предварительной консультации в Совете Адвокатской палаты Московской области, членом которой он является. 13 апреля 2009 г. адвокатом Ч. было принято поручение Б-вой на защиту ее сына Б. в С. районном суде г. Москвы, 20 апреля 2009 г. в ходе ознакомления с материалами уголовного дела в отношении Б. в суде адвокат Ч. установил, что в 2007 г. Б. был осужден этим же судом за совершение преступления, предусмотренного ст. 135 УК РФ (3 эпизода), его защиту в судебном заседании осуществлял адвокат Л.; этим же адвокатом в мае 2008 г. было подано ходатайство следователю 3-го отдела СЧ ГСУ при ГУВД г. Москвы Н. о привлечении Б. к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных п. "б" ч. 3 ст. 132 и ст. 306 УК РФ; по данному заявлению дважды — 18 сентября 2008 г. и 6 октября 2008 г. следователями СО по К. району СУ СК при прокуратуре РФ по г. Москве выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, оба они были отменены руководителем СО по К. району Ч. постановлениями соответственно от 24 сентября и 25 ноября 2008 г.; следователем СО по К. району СУ СК при прокуратуре РФ по г. Москве К. 26 ноября 2008 г. материал по заявлению адвоката Л. направлен в СО по С. району СУ СК при прокуратуре РФ по г. Москве; в дальнейшем данный материал был приобщен к материалам уголовного дела N 365782 в отношении Б. (защитником которого адвокат Ч. является в данный момент по этому уголовному делу); 19 марта 2009 г. следователем данного следственного органа Л. было вынесено "отсекающее" постановление, согласно которому постановлено не вменять Б. в вину данные составы ввиду отсутствия в действиях Б. состава указанных преступлений; иными словами, заявление адвоката Л. явилось необоснованным, его доводы в ходе предварительного расследования не подтвердились, несмотря на проведенную органами предварительного следствия проверку. Ссылаясь на подп. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката ("адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам лица, обратившегося к адвокату за юридической помощью, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или под воздействием давления извне"), адвокат Ч. полагает, что действия адвоката Л. явно нарушают права и законные интересы Б.; также адвокат указывает, что в соответствии с п. 3 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката в тех случаях, когда вопросы профессиональной этики адвоката не урегулированы законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре или настоящим Кодексом, адвокат обязан соблюдать сложившиеся в адвокатуре обычаи и традиции, соответствующие общим принципам нравственности в обществе; в связи с этим адвокат Ч. полагает, что адвокат не вправе действовать во вред правам и законным интересам своего доверителя даже в случае прекращения его защиты по соглашению либо по назначению; в соответствии с пунктами 2 и 3 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия, злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката, а из существа ходатайства адвоката Л. следует, что он принял на себя защиту гр. У. по иному уголовному делу, по которому Б. являлся свидетелем, и тот факт, что адвокат Л. ранее осуществлял защиту Б., не позволяет также исключить факт разглашения адвокатом Л. адвокатской тайны. Адвокат Ч. полагает неэтичным само обращение адвоката в правоохранительные органы с заявлением о совершении его бывшим подзащитным преступления, которое было предположительно совершено в отношении его другого подзащитного, поскольку здесь наблюдается своеобразный конфликт интересов многих сторон, но адвоката Ч. как действующего защитника Б. более интересует факт того, что именно адвокат Л., а не иные лица, пусть даже тот же У., обратился с вышеуказанным заявлением в правоохранительные органы; складывается такое впечатление, что адвокат Л. имеет по отношению к Б. какие-либо личные счеты, хотя Б. это отрицает, поскольку неприязненных отношений между ним и Л. не было. В связи с изложенным адвокат Ч. полагает, что действия адвоката Л. существенно нарушают права и законные интересы Б., что в подобном случае адвокат Ч. должен проинформировать о случившемся Совет Адвокатской палаты Московской области, а также в соответствии со ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката просит возбудить дисциплинарное производство в отношении адвоката Л. и привлечь его к строгой дисциплинарной ответственности.

…Квалификационная комиссия отмечает, что установленный абз. 5 подп. 2 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" запрет адвокату принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случае, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица, не может быть понимаем лишь в отношении настоящих, но не бывших доверителей адвоката, поскольку положения данной нормы закона должны рассматриваться в системной взаимосвязи с иными нормами законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, в том числе регламентирующими институт адвокатской тайны (ст. 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката). Как известно, "соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени" (п. 2 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Адвокат Л. защищал сначала Б., а затем У. от обвинений в совершении однородных преступлений (ст. 134, 135 УК РФ) хоть и в отношении разных потерпевших, но примерно в один период времени (январь — апрель 2007 г.) и примерно в одном географическом районе, находящемся в юрисдикции одного и того же районного суда. У. (1962 г. р.) и Б. (1989 г. р.) были между собой знакомы. В настоящее время Б. обвиняется в совершении в период с июня 2006 г. по сентябрь 2008 г. преступлений, в том числе в отношении П. (ст. 132, ч. 3, п. "б" УК РФ) и Ц. (ст. 134, 135 УК РФ), которые являлись потерпевшими по уголовному делу в отношении У. Непредъявление У. обвинения в совершении преступных действий сексуального характера в отношении Б., в том числе было обусловлено тем, что в ходе предварительного следствия Б. вспомнил, что действия сексуального характера У. совершал после 3 января 2005 г., т.е. после достижения Б. возраста 16 лет.

Таким образом, лишь в силу стечения определенных обстоятельств Б. не был признан потерпевшим по уголовному делу в отношении У. и по обстоятельствам предъявленного У. обвинения давал свидетельские показания лишь о том, что со слов потерпевших П. и Ц. ему известно о совершении в отношении них У. действий сексуального характера.

Вместе с тем при рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований.

Утверждение адвоката Л. о том, что на момент заключения им соглашения на защиту У. с коллегой последнего по работе адвокат не знал и не мог знать о том, что по этому уголовному делу Б. является свидетелем со стороны обвинения, имеющимися в материалах дисциплинарного производства доказательствами не опровергнуто.

Равным образом не установлено, чтобы адвокату Л. на каком-либо из этапов производства по уголовному делу в отношении У. заявлялся отвод по любому из оснований, предусмотренных ст. 72 УПК РФ.

Действительно, согласно ч. 7 ст. 49 УПК РФ и подп. 6 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого.

На момент заключения коллегой У. по работе соглашения с адвокатом Л. о защите У. в отношении последнего была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Лицо, заключившее с адвокатом Л. соглашение на защиту У., точными сведениями о фактических обстоятельствах уголовного дела (например, имена потерпевших) не располагало.

При этом российское уголовно-процессуальное законодательство не содержит каких-либо эффективных для адвоката-защитника способов уже на этапе решения вопроса о заключении соглашения на защиту подозреваемого (обвиняемого) достоверно узнать у должностного лица, в производстве которого находится уголовное дело, фактические обстоятельства подозрения (обвинения), которые бы во всех случаях исключили принятие адвокатом поручения в ситуации конфликта интересов с бывшими доверителями адвоката.

Согласно ч. 4 ст. 49 УПК РФ адвокат допускается к участию в уголовном деле в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера. Только после предъявления данных документов должностному лицу, в производстве которого находится уголовное дело, адвокат вправе требовать и получить доступ к определенной части материалов уголовного дела (см. пп. 6 и 7 ч. 1 ст. 53 УПК РФ). Между тем ордер выдается адвокату адвокатским образованием на основании заключенного с доверителем соглашения об оказании юридической помощи, расторгнуть которое в случае, если его предметом является защита по уголовному делу (отказаться от принятой на себя защиты), адвокат не вправе.

Квалификационная комиссия напоминает, что в дисциплинарной практике уже возникал вопрос о толковании установленного в ч. 7 ст. 49 УПК РФ и в подп. 6 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" запрета ("Адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого") применительно к разграничению ситуаций отказа от защитника и расторжения доверителем заключенного им ранее с адвокатом соглашения на защиту подозреваемого (обвиняемого), поскольку как у судебно-следственных работников, так и у адвокатов не было единообразного понимания данного вопроса.

Квалификационная комиссия высказала свое мнение в заключении от 8 июля 2005 г. по дисциплинарному производству в отношении адвоката Ц. <1>, а затем Совет Адвокатской палаты г. Москвы утвердил разъяснение по вопросу профессиональной этики адвоката "Об основаниях прекращения участия в уголовном деле адвоката-защитника по соглашению" <2>.

———————————

<1> Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2005. N 7-8 (21-22). С. 5-38.

<2> Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2007. N 4-5 (42-43). С. 17-18.

В данном случае также имеет место ситуация правовой неопределенности по вопросу о том, подпадает ли под действие ч. 7 ст. 49 УПК РФ и подп. 6 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" ситуация, в которой после принятия поручения на защиту обвиняемого У. оказался адвокат Л.

Порядок действий адвоката в данной ситуации, как и в вышерассмотренной, мог бы быть разъяснен Советом Адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, если бы по данному вопросу не существовало разъяснения, включенного в более высокий по юридической силе акт — Кодекс профессиональной этики адвоката, принятый Первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г.

Согласно п. 9 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката "если после принятия поручения, кроме поручения на защиту по уголовному делу на предварительном следствии и в суде первой инстанции, выявятся обстоятельства, при которых адвокат был не вправе принимать поручение, он должен расторгнуть соглашение".

Таким образом, Кодекс профессиональной этики адвоката прямым запретом исключает право адвоката расторгнуть соглашение на защиту подозреваемого (обвиняемого) "на предварительном следствии и в суде первой инстанции", если после принятия поручения выявятся обстоятельства, при которых адвокат был не вправе принимать поручение.

Квалификационная комиссия выражает обеспокоенность в связи с существованием данного запрета и сомнение в его обоснованности и логичности, однако компетенцией по внесению изменений и дополнений в Кодекс профессиональной этики адвоката обладает только Всероссийский съезд адвокатов (подп. 2 п. 2 ст. 36 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Осуществляемое же Квалификационной комиссией и Советом Адвокатской палаты субъекта Российской Федерации дисциплинарное производство должно обеспечить своевременное, объективное и справедливое рассмотрение жалоб, представлений, сообщений в отношении адвоката, их разрешение в соответствии с законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Адвокат также обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов Адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции (подп. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Кодекс профессиональной этики адвоката принят Всероссийским съездом адвокатов по прямому указанию федерального закона, то есть в пределах его компетенции как высшего органа Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации,

При установленных Квалификационной комиссией обстоятельствах, а именно что на момент заключения соглашения на защиту У. с коллегой последнего по работе адвокат Л. не знал и не мог знать о том, что по этому уголовному делу его бывший подзащитный Б. является свидетелем со стороны обвинения, Квалификационная комиссия признает, что в ситуации, описанной в представлении вице-президента Адвокатской палаты г. Москвы Живиной А.В. от 27 мая 2009 г., основанном на жалобе адвоката Ч. от 5 мая 2009 г., адвокат Л. правомерно руководствовался предписаниями п. 9 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Дополнительно Квалификационная комиссия отмечает, что факта разглашения адвокатом Л. адвокатской тайны, вверенной ему доверителем Б. во время осуществления адвокатом его защиты, в ходе настоящего дисциплинарного производства установлено не было.

Обвинительный приговор в отношении У. был постановлен 29 декабря 2008 г., при этом до обращения адвоката Ч. в мае 2009 г. с жалобой в Адвокатскую палату г. Москвы сам Б., зная о том, что адвокат Л. осуществлял защиту У., никаких претензий адвокату не предъявлял.

Вместе с тем Квалификационная комиссия считает необходимым выразить благодарность адвокату Ч. за привлечение внимания дисциплинарных органов Адвокатской палаты г. Москвы, объединяющей около 12% российских адвокатов, к сложной этической проблеме, требующей более тщательной и взвешенной нормативной регламентации.

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, единогласно выносит заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Л. вследствие отсутствия в его действиях (бездействии), описанных в представлении вице-президента Адвокатской палаты г. Москвы Живиной А.В. от 27 мая 2009 г., основанном на жалобе адвоката Ч. от 5 мая 2009 г., нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии.

3. Исходя из смысла п. 1 ст. 7 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не должна была принимать поручение на ведение арбитражного дела в надзорной инстанции, поскольку с юридической точки зрения избранная адвокатом правовая конструкция являлась абсолютно бесперспективной и не могла привести ни к каким последствиям, кроме безосновательного вселения в доверителя надежд на благополучный исход дела, а также напрасной траты доверителем времени и сил и неоправданного несения доверителем расходов по оплате адвоката.

…Ш. обратилась в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на действия (бездействие) адвоката Я., указав, что 16 января 2009 г. она заключила с адвокатом Я. соглашение N 844 об оказании юридической помощи, по условиям которого адвокат Я. приняла на себя обязательство оказать юридическую помощь — ознакомиться с материалами дел. Фактически предметом соглашения, по утверждению Ш., являлись следующие юридически значимые действия адвоката: обжалование постановления прокурора КЧР и подача заявления в порядке надзора на определение суда первой инстанции и постановление ФАС СКО по арбитражному делу N А25. При заключении соглашения Ш. передала адвокату Я. 50000 рублей. Квитанцию о внесении денежной суммы ей не выдали.

Через неделю после заключения соглашения адвокат Я. пригласила Ш. на беседу и объявила, что ее делом будет заниматься ее сын — адвокат И. В дальнейшем Ш. общалась как с адвокатом И., которого считала адвокатом адвокатской консультации N 1, встречи с которым происходили в офисе адвоката Я., так и с самой Я.

За полгода общения с адвокатами были проведены следующие мероприятия: адвокат И. за счет своей доверительницы выехал в г. Ч., где 18 марта 2009 г. посетил следственный комитет при прокуратуре КЧР и от имени Ш. подал жалобу, которая, по мнению заявительницы, изначально была непрофессиональной и на которую не последовало ответа. Еще И. составил запрос в БТИ.

Адвокат Я. составила и 17.04.2009 подала в ВАС РФ жалобу в порядке надзора, которая, как указывает заявитель в своей жалобе, изначально была юридически безграмотна, так как все процессуальные сроки обжалования и восстановления сроков были пропущены. В результате 21.04.2009 определением судьи ВАС РФ заявление было возвращено.

В течение всего времени общения с данными адвокатами они уверяли Ш., что у них есть "определенные связи", которые способствуют решению всех их вопросов положительно, но требовали дополнительных денежных средств.

Ш., которая полностью доверяла профессиональным юристам, утверждает, что помимо первоначального взноса в размере 50000 рублей впоследствии передавала И. дважды по 100000 рублей и адвокату Я. 2000 евро, а также оплатила командировочные расходы в размере около 50000 рублей.

Когда в июле 2009 г. Ш. ознакомилась с результатами работы адвокатов И. и Я., она поняла, что ее обманули, после чего она потребовала от адвокатов вернуть ей выплаченные денежные средства. Ш. считает, что соглашение N 844 от 16.01.2009 составлено с грубыми нарушениями ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ": "четко не указаны предмет соглашения, сумма соглашения, не внесены уплаченные суммы, не предусмотрен порядок возврата оплаты".

В ответ на предложение Ш. вернуть деньги адвокат Я. отказалась это сделать, а И. под расписку вернул 50000 рублей, впоследствии прислав письмо с предложением обратиться к председателю К. специализированной коллегии адвокатов.

11 июля 2009 г., начиная с 23 часов и до 1 часа ночи, на мобильный телефон Ш. звонил какой-то мужчина, представившийся работником ФСБ, и пытался угрожать, заявляя, что если Ш. будет требовать деньги от Я. и И., то он возбудит против нее уголовное дело за вымогательство.

Ш. считает, что действия адвоката Я. грубо нарушили ее права, законодательство РФ и этический кодекс адвоката.

Заявитель жалобы считает, что адвоката Я. следует привлечь к дисциплинарной ответственности, решить вопрос о прекращении статуса адвоката, а также обязать адвоката Я. произвести полный возврат неотработанных незаконно присвоенных денежных средств.

Адвокат Я. в заседание Квалификационной комиссии не явилась, о дне, месте и времени рассмотрения Комиссией дисциплинарного производства извещена, доверила представлять свои интересы адвокату Н., полномочия которого подтверждаются доверенностью.

…Выслушав объяснения заявительницы Ш., адвоката Н. в интересах адвоката Я., изучив материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы жалобы Ш. и возражений адвоката Я., Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

В жалобе заявительница указывает, что адвокат Я. нарушила положения Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и Кодекса профессиональной этики адвоката, что выразилось в следующем:

— адвокат заключила соглашение на оказание юридической помощи по ведению дела в надзорной инстанции, хотя процессуальный срок, предоставленный законом для обжалования судебных актов в порядке надзора, был пропущен, так же как и срок для его восстановления;

— адвокат отказывается по требованию доверителя вернуть полученные и неотработанные денежные средства.

С учетом перечисленного заявитель просит (1) привлечь адвоката Я. к дисциплинарной ответственности и (2) обязать адвоката Я. произвести возврат внесенных Ш. денежных средств.

Из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств и данных сторонами дисциплинарного производства объяснений усматривается, что 16 января 2009 г. адвокатом Я. и Ш. было заключено соглашение, во исполнение обязательств по которому адвокат Я. 17 апреля 2009 г. направила в Высший арбитражный суд РФ жалобу о пересмотре в порядке надзора определения Арбитражного суда и постановления Федерального арбитражного суда по делу N А25 и ходатайство о восстановлении пропущенного для подачи заявления срока.

21 апреля 2009 г. Высший арбитражный суд РФ отказал в удовлетворении ходатайства о восстановлении пропущенного срока для пересмотра в порядке надзора судебных актов по делу N А25 и вернул заявление Ш., указав при этом, что согласно ч. 3 ст. 292 АПК РФ заявление о пересмотре в порядке надзора судебного акта может быть подано в Высший арбитражный суд Российской Федерации в срок, не превышающий трех месяцев со дня вступления в законную силу последнего оспариваемого судебного акта, принятого по данному делу. Как следует из приложенных к заявлению Ш. документов, последний из оспариваемых судебных актов — постановление Федерального арбитражного суда С.-К. округа было принято 06.10.2005. Срок подачи заявления о пересмотре в порядке надзора судебного акта, пропущенный по причинам, независящим от лица, обратившегося с таким заявлением, в том числе в связи с отсутствием у него сведений об оспариваемом судебном акте, в соответствии с ч. 4 ст. 292 АПК РФ по ходатайству заявителя может быть восстановлен судьей Высшего арбитражного суда РФ при условии, что ходатайство подано не позднее чем через шесть месяцев со дня вступления в законную силу последнего оспариваемого судебного акта. Из содержания судебных актов, принятых по делу, судья Высшего арбитражного суда РФ усмотрел, что представители Ш. участвовали в рассмотрении дела в судах первой и кассационной инстанций. Ходатайство о восстановлении пропущенного срока подано по истечении предусмотренного ч. 4 ст. 292 АПК РФ шестимесячного срока, что в силу п. 3 ч. 1 ст. 296 АПК РФ позволило судье ВАС РФ принять решение о возврате заявления.

Участники дисциплинарного производства не отрицают, что:

— адвокат Я. согласилась оказывать юридическую помощь Ш. в ведении дела ее сына в надзорной инстанции арбитражного суда;

— вопросы пропуска срока для подачи заявления о пересмотре судебных актов первой и кассационной инстанций в порядке надзора обсуждались Я. и Ш.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 2 ст. 7 названного Закона).

При составлении заявления о пересмотре в порядке надзора судебных актов арбитражных судов и подаче его в Высший арбитражный суд РФ 17.04.2009 адвокат Я. не учла ряд положений процессуального законодательства. В частности, положение ч. 3 ст. 292 АПК РФ, которым определено, что заявление о пересмотре в порядке надзора судебного акта может быть подано в Высший арбитражный суд Российской Федерации в срок, не превышающий трех месяцев со дня вступления в законную силу последнего оспариваемого судебного акта, принятого по данному делу. Таким судебным актом по арбитражному делу N А25 является постановление Федерального арбитражного суда С.-К. округа от 06.10.2005. Поскольку в соответствии с ч. 5 ст. 289 АПК РФ постановление арбитражного суда кассационной инстанции вступает в законную силу со дня его принятия, то срок для подачи заявления о пересмотре в порядке надзора состоявшихся по делу N А25 судебных актов истек 06.01.2006. Ходатайство о восстановлении пропущенного срока, составленное адвокатом Я. и приложенное к заявлению от 17.04.2009, также подано по истечении предусмотренного ч. 4 ст. 292 АПК РФ шестимесячного срока.

В силу перечисленных выше обстоятельств судья Высшего арбитражного суда РФ принял решение об отказе в восстановлении пропущенного срока и возврате заявления, основывая свою позицию на п. 3 ч. 1 ст. 296 АПК РФ. Следует подчеркнуть, что такой результат с абсолютной точностью опытный представитель (в качестве какового Комиссия должна рассматривать адвоката Я.) должен был спрогнозировать до принятия поручения на ведение вышеупомянутого арбитражного дела в надзорной инстанции.

Между тем адвокат заключила соглашение на ведение абсолютно безнадежного с точки зрения его фактических обстоятельств и действующего законодательства дела.

Таким образом, оценивая обстоятельства дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия не может рассматривать ведение адвокатом Я. арбитражного дела N А25 в стадии надзорного производства в интересах сына заявительницы в качестве квалифицированной юридической помощи, оказываемой адвокатом на профессиональной основе физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию (п. 1 ст. 1 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"). Подобная деятельность адвоката не может быть признана честным, разумным и добросовестным отстаиванием прав и законных интересов доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами.

Исходя из смысла п. 1 ст. 7 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат Я. не должна была принимать поручения на ведение арбитражного дела в надзорной инстанции, поскольку с юридической точки зрения избранная адвокатом правовая конструкция являлась абсолютно бесперспективной и не могла привести ни к каким последствиям, кроме безосновательного вселения в доверителя надежд на благополучный исход дела, а также напрасной траты доверителем времени и сил и неоправданного несения доверителем расходов по оплате работы адвоката.

Подобное поведение адвоката Я. никоим образом не может быть квалифицировано как умаление прав, чести и достоинства лица, обратившегося к адвокату за оказанием юридической помощи.

В соответствии с п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности.

Квалификационная комиссия по результатам рассмотрения жалобы дает заключение о наличии в действиях адвоката Я. нарушения норм Кодекса профессиональной этики адвоката, о неисполнении или ненадлежащем исполнении адвокатом своих обязанностей.

Что же касается претензий заявительницы Ш. относительно возврата уплаченных ею адвокату Я. денег, то данный вопрос находится вне рамок компетенции Квалификационной комиссии. Споры о стоимости оказанной адвокатом доверителю юридической помощи дисциплинарным органам Адвокатской палаты субъекта Российской Федерации не подведомственны.

о неисполнении (ненадлежащем исполнении) адвокатом Я. своих профессиональных обязанностей перед доверителем Ш., что выразилось в нарушении ею возложенной на каждого адвоката обязанности при осуществлении профессиональной деятельности разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами (подп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и п. 1 ст. 7 Кодекса профессиональной этики адвоката), а именно: адвокат заключила соглашение на ведение абсолютно безнадежного с точки зрения его фактических обстоятельств и действующего законодательства арбитражного дела.

Совет согласился с заключением Квалификационной комиссии и вынес адвокату Я. дисциплинарное взыскание в форме замечания.

4. Квалификационная комиссия не исключает, что в отстаивании интересов доверителя адвокат может проявлять не всегда устраивающую суд активность — заявлять многочисленные ходатайства, возражения на действия председательствующего и т.д., однако это не может свидетельствовать о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката…

… В производстве федерального судьи Б. районного суда г. Москвы Г. находится уголовное дело в отношении И., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 286 УК РФ (7 преступлений). Защиту подсудимого, не содержащегося под стражей, осуществляет на основании соглашения об оказании юридической помощи адвокат М.

Федеральный судья Б. районного суда г. Москвы Г. обратился в Адвокатскую палату г. Москвы с сообщениями, указав в них, что:

— 2 сентября 2009 г. адвокат М. своим поведением фактически сорвал судебное заседание по данному уголовному делу: так, в судебном заседании адвокатом М. было заявлено ходатайство о даче государственным обвинителем пояснений и комментариев по представляемым стороной обвинения доказательствам, оценки представляемых доказательств, а также о возможности задать вопросы государственному обвинителю в судебном заседании, в удовлетворении которого защитнику М. было отказано, так как уголовно-процессуальным законом не предусмотрены возможность допроса государственного обвинителя, а также обязывание его дать пояснения, комментарии и оценку представляемых доказательств, однако защитник М., не удовлетворенный отказом в удовлетворении его ходатайства, стал препятствовать возможности государственного обвинителя представлять доказательства — исследовать письменные материалы уголовного дела, стал перебивать государственного обвинителя, высказывать свое мнение относительно незаконных действий председательствующего и грубо настаивать на удовлетворении его ходатайства, препятствуя тем самым дальнейшему рассмотрению дела, за что ему председательствующим было сделано предупреждение о недопустимости такого поведения, за нарушение порядка судебного заседания, а также разъяснено, что в случае его несогласия с решением суда по его ходатайству он вправе в дальнейшем обжаловать окончательное решение по делу, в том числе и по доводам необоснованного отказа в удовлетворении его ходатайства, заявленного в судебном заседании; однако защитник М. продолжил нарушать порядок судебного заседания, перебивать государственного обвинителя, за что ему председательствующим неоднократно были сделаны предупреждения о недопустимости такого поведения, на которые защитник не реагировал, перестал подчиняться распоряжениям председательствующего прекратить нарушать порядок судебного заседания, в связи с чем в судебном заседании был объявлен перерыв в целях предоставления адвокату возможности осмыслить свое поведение в судебном заседании; также защитнику М. было разъяснено, что при дальнейшем неподчинении распоряжениям председательствующего слушание уголовного дела будет отложено, о чем будет сообщено в адвокатскую палату; указанные выше меры воздействия, принятые судом в отношении защитника М., результатов не дали, и после перерыва защитник М. продолжил грубо нарушать порядок судебного заседания, не реагировать на распоряжения председательствующего, препятствовал государственному обвинителю в предоставлении доказательств, в связи с чем слушание уголовного дела в указанном судебном заседании продолжить было невозможно и слушание дела было отложено;

— 7 октября 2009 г. адвокат М. вновь сорвал судебное заседание по уголовному делу в связи со своей неявкой в судебное заседание; так, будучи надлежащим образом извещенным в судебном заседании Б. районного суда г. Москвы 30 сентября 2009 г. о дате и времени отложения судебного заседания, которые были с ним согласованы лично в судебном заседании, адвокат М. 7 октября 2009 г. в судебное заседание не явился, в суд по факсу поступило письмо адвоката М., в котором он указал, что 6 октября 2009 г. на 7 октября 2009 г. на 11.00 мировым судьей судебного участка N 389 г. Москвы назначено судебное заседание по уголовному делу, по которому он является защитником, что не позволит ему прибыть в Б. районный суд г. Москвы в судебное заседание, назначенное на 11.30 7 октября 2009 г.; таким образом, адвокат М. сорвал судебное заседание Б. районного суда г. Москвы 7 октября 2009 г., дата и время которого (07.10.2009 в 10.00, а не в 11.30, как это указал адвокат М.) с ним были заранее согласованы — 30.09.2009.

По мнению заявителя, подобное поведение адвоката М. свидетельствует о явном неуважении не только к суду, но и к участникам процесса, приводит к затягиванию судебного разбирательства, делает труднодостижимым своевременное рассмотрение дела по существу, создает угрозу реализации прав участников уголовного судопроизводства на доступ к правосудию в разумные сроки, поэтому заявитель просит принять соответствующие меры к адвокату М.

…Выслушав объяснения адвоката М., изучив письменные материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы сообщений федерального судьи Б. районного суда г. Москвы Г. от 2 сентября 2009 г. (вх. N 2508 от 10.09.2009) и от 7 октября 2009 г. (вх. N 2834 от 13.10.2009), Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

Участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду (ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката).

При невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения адвокат должен заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий (п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Заявитель утверждает, что 2 сентября 2009 г. адвокат М. нарушал порядок судебного заседания, перебивал государственного обвинителя, препятствовал ему предоставлять доказательства (исследовать письменные материалы уголовного дела), высказывал свое мнение относительно незаконных действий председательствующего, грубо настаивал на удовлетворении ходатайства, не реагировал на сделанные ему председательствующим замечания о недопустимости такого поведения, перестал подчиняться распоряжениям председательствующего, препятствуя тем самым продолжению рассмотрения дела, а в итоге своим поведением фактически сорвал судебное заседание по уголовному делу в отношении И., проявив тем самым неуважение к суду и иным участникам процесса. Также заявитель утверждает, что 7 октября 2009 г. адвокат М. не явился в судебное заседание по уголовному делу в отношении И., то есть вновь сорвал его.

Наоборот, адвокатом М. представлены доказательства, убедительно опровергающие утверждения заявителя.

Квалификационная комиссия не исключает, что в отстаивании интересов доверителя адвокат может проявлять не всегда устраивающую суд активность — заявлять многочисленные ходатайства, возражения на действия председательствующего и т.д., однако это не может свидетельствовать о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку такие способы реализации адвокатом-защитником процессуальных прав предусмотрены уголовно-процессуальным законодательством (ст. 53, ч. 3 ст. 243, ст. 248 и др. УПК РФ), а адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами (подп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Институт независимой адвокатуры является гарантией конституционного права граждан, в том числе обвиняемых в уголовном судопроизводстве, на получение квалифицированной юридической помощи (ст. 48 Конституции РФ, постановление Конституционного Суда РФ от 28 января 1997 г. N 2-П).

Являясь независимым советником по правовым вопросам (абз. 1 п. 1 ст. 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"), адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии) (п. 2 ст. 18 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Вмешательство в адвокатскую деятельность, осуществляемую в соответствии с законодательством, либо препятствование этой деятельности каким бы то ни было образом запрещаются (п. 1 ст. 18 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Европейский Суд по правам человека в постановлении по делу П.С. против Нидерландов (жалоба N 39657/98) от 28 октября 2003 г. указал, что пределы допустимой критики в некоторых обстоятельствах могут быть более широкими, когда ее объектами являются должностные лица государства, и правовая оценка сделанных адвокатом заявлений не должна приводить к так называемому "замораживающему эффекту" в отношении исполнения адвокатом своих профессиональных обязанностей и защиты интересов клиентов в будущем <1>.

———————————

<1> Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2004. N 2.

Подзащитный адвоката М. — подсудимый И. обвиняется в совершении 7 преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 286 УК РФ.

Как усматривается из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств, 2 сентября 2009 г. в ходе судебного следствия по уголовному делу в отношении И. адвокат М. настаивал на том, чтобы сторона обвинения при представлении суду доказательств указывала, к какому из семи эпизодов относится конкретное доказательство и какие конкретно обстоятельства, по мнению стороны обвинения, оно доказывает (устанавливает).

В данных действиях Квалификационная комиссия не только не усматривает нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката, но и, наоборот, считает их процессуально оправданными, свидетельствующими об оказании адвокатом М. квалифицированной юридической помощи своему доверителю И., последовательном отстаивании его процессуальных прав.

Согласно нормам УПК РФ как в оправдательном, так и в обвинительном приговоре применительно к каждому вмененному подсудимому эпизоду преступной деятельности должны быть приведены доказательства, на которых основаны выводы суда (см. п. 3 ч. 1 ст. 305, п. 2 ст. 307 УПК РФ), а доказательства по уголовному делу — это только те сведения, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 74 УПК РФ). Соответственно в ходе судебного следствия сторона обвинения должна представлять суду доказательства в подтверждение конкретных обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, то есть по каждому из вмененных подсудимому эпизодов преступной деятельности.

Ходатайства и возражения адвокат М. заявлял в корректной форме, проявляя при этом заслуживающие одобрения настойчивость и принципиальность.

Неявка адвоката М. 7 октября 2009 г. в судебное заседание была обусловлена причинами, которые Квалификационная комиссия также признает уважительными.

Во-первых, Квалификационная комиссия считает, что заявителем не доказан факт назначения судебного заседания по уголовному делу в отношении И. 7 октября 2009 г. на 10.00, а не на 11.30. Ни протокол судебного заседания, ни иные документы (расписки участников судопроизводства, копии уведомлений, направленных участникам судопроизводства) заявителем не представлены. С другой стороны, адвокатом М., адвокатом Н., гражданами И. и А. даны последовательные взаимно непротиворечивые объяснения по вопросу о том, как 30 сентября 2009 г. согласовывались дата и время следующего судебного заседания — 7 октября 2009 г. Из указанных объяснений усматривается, что ни у кого из участников судопроизводства на стороне защиты не было цели сорвать судебное заседание, опоздав к его началу.

Во-вторых, 6 октября 2009 г. адвокат М. участвовал в рассмотрении мировым судьей судебного участка N 389 Б. района г. Москвы уголовного дела, по которому соглашение на защиту подсудимого было заключено адвокатом в мае 2009 г. (соглашение на защиту И. было заключено в конце июня 2009 г.). В 16.00 6 октября 2009 г. мировой судья отложил рассмотрение уголовного дела на 7 октября 2009 г., адвокат М. просил отложить на иную дату, мотивируя это своей занятостью в Б. районном суде г. Москвы по делу И., но судья сказал, что остались только прения и приговор, поэтому он откладывает на 7 октября 2009 г.; адвокат М. сразу же позвонил судье Г., но его секретарь отказалась принимать по факсу уведомление о занятости адвоката, тогда в 17 часов адвокат М. отправил уведомление на номер факса Б. районного суда г. Москвы.

Квалификационная комиссия считает, что 6 октября 2009 г. адвокат М. принял все зависящие от него меры к тому, чтобы избежать 7 октября 2009 г. совпадения в разных судах рассмотрения уголовных дел с его участием.

При отказе мирового судьи объявить перерыв (отложить рассмотрение уголовного дела) хотя бы на один рабочий день и объявлении им перерыва (отложении рассмотрения уголовного дела) только на время, предназначенное для отдыха (ночное время), адвокат М. был обязан 7 октября 2009 г. первоначально явиться в судебный участок N 389 Б. района г. Москвы для окончания участия в рассмотрении уголовного дела мировым судьей, а в Б. районный суд г. Москвы направить соответствующее уведомление, что он 6 октября 2007 г. в 17 часов и сделал, то есть действовал в полном соответствии с предписаниями п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Поскольку о невозможности своевременной явки по уважительной причине 7 октября 2009 г. в Б. районный суд г. Москвы адвокат М. узнал только 6 октября 2009 г. в 16.00, то направление им уведомления по факсу в Б. районный суд г. Москвы 6 октября 2009 г. в 17 часов следует признать сделанным заблаговременно в соответствии с требованиями п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Квалификационная комиссия считает, что представленные адвокатом М. доказательства убедительно опровергают доводы, изложенные в сообщениях заявителя, а потому приходит к выводу об отсутствии в действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Дополнительно Квалификационная комиссия отмечает, что 7 октября 2009 г. после явки подсудимого И. и одного из его защитников — адвоката Н. ничто не препятствовало Б. районному суду г. Москвы продолжить рассмотрение уголовного дела, поскольку, хотя согласно положениям ч. 1 ст. 50 УПК обвиняемый и вправе пригласить нескольких защитников, однако "участие хотя бы одного защитника в судебном заседании обеспечивает осуществление функции защиты в уголовном процессе и гарантирует подсудимому право на получение квалифицированной юридической помощи. Поэтому при отсутствии одного из защитников в судебном заседании допускается продолжение судебного разбирательства, поскольку право на защиту подсудимого не нарушается, а его интересы представлены другими адвокатами… Временно отсутствующий… защитник вправе в дальнейшем ознакомиться с материалами судебного разбирательства в ходе рассмотрения дела" <1>.

———————————

<1> Практика применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Практическое пособие/Под ред. заместителя председателя Верховного Суда РФ А.И. Карпова. 2-е изд. М.: Юрайт-Издат, 2008. С. 314-315. П. 191.

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, выносит заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката М. вследствие отсутствия в его действиях (бездействии), описанных в сообщениях федерального судьи Б. районного суда г. Москвы Г. от 2 сентября 2009 г. (вх. N 2508 от 10.09.2009) и от 7 октября 2009 г. (вх. N 2834 от 13.10.2009), нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии.

5. Квалификационная комиссия полагает, что избранный адвокатом К. способ исполнения поручений по защите интересов своего доверителя не может быть расценен в качестве честного, разумного, добросовестного, квалифицированного, принципиального и своевременного исполнения адвокатом своих обязанностей.

…Распоряжением президента Адвокатской палаты г. Москвы N 107 от 15 июня 2009 г. в отношении адвоката К. было возбуждено дисциплинарное производство. Основанием для его возбуждения явилась жалоба Т. (вх. N 1659 от 15.06.2009).

Заявительница сообщает следующее. В начале июня 2007 г. она обратилась к адвокату К., практиковавшей в коллегии адвокатов, за консультацией "по предстоящему бракоразводному и о разделе совместно нажитого жилого дома процессу согласно брачному договору, а также по уголовному делу по факту совершенных в отношении нее мошеннических действий".

Адвокат К. сразу же объявила, что она является ясновидящей и она прекрасно видит, как заявительницу обманывали. Заявительнице необходимо обязательно защитить свои права и наказать обидчиков, возбудив против них уголовное дело. Что касается бракоразводного процесса, то адвокат объяснила, что это очень сложный, утомительный процесс и "поскольку муж заявительницы — человек неверующий, от него можно ожидать неожиданностей. Поэтому не нужно портить себе нервы скандалами в суде, а следует выдать доверенность адвокату, а также письмо о рассмотрении дела без участия заявительницы. Адвокат К. убедительно доказывала, что заявительница попала к квалифицированному специалисту".

19 июня 2007 г. было заключено два соглашения об оказании юридической помощи по уголовному и бракоразводному делам. Согласно "прейскуранту" за ведение каждого из дел нужно было уплатить по 3 тысячи евро или по 105 тысяч рублей по существовавшему в тот момент курсу. По договоренности с адвокатом деньги уплачивались частями. 19 июня в кабинете К. по двум соглашениям было уплачено 70000 рублей. Кроме того, за консультацию было дополнительно уплачено 17000 рублей. Как объяснила адвокат, деньги она сама отдаст в бухгалтерию, а всю финансовую документацию и отчеты будет хранить у себя. Квитанции на принятые суммы заявительнице выданы не были. Позже адвокат объявила, что возможно потребуется дополнительная оплата непредвиденных услуг, каких именно она не объяснила, но все затраты все равно позднее будут возмещены за счет ответчика.

Как поясняет далее заявительница, в июне 2007 г. она "представила адвокату свидетелей по уголовному делу, на основе их показаний были написаны заявления в прокуратуру г. Москвы о возбуждении уголовного дела". Заявления она лично отнесла в прокуратуру.

Ссылаясь на занятость, адвокат попросила заявительницу, чтобы она сама написала заявление о расторжении брака и отдала его в суд по своему месту жительства. Оплатив госпошлину, 12.07.2007 заявительница подала заявление на личном приеме мировому судье Б. района г. Москвы. Судья сразу же вынесла определение о возврате заявления на основании п. 2 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ по неподсудности, предложив обращаться в суд по месту жительства ответчика.

Когда Т. сообщила об этом адвокату, то К. "попросила не огорчаться, заявила, что произошла ошибка и она сама отправит исковое заявление в суд по месту жительства ответчика".

06.09.2007 федеральный судья Д. городского суда Московской области Р. вновь вернула исковое заявление, на этот раз составленное адвокатом, поскольку оно также было подано с нарушением правил подсудности. С заявлением нужно было обращаться к мировому судье 30 судебного участка. "Задержка по времени" и повторные возвраты исковых заявлений не могли не вызвать у заявительницы удивления, но адвокат заявила, что "это происки мужа, это он настроил суд" против заявительницы, ей строят препятствия, но "все будет хорошо, она все уладит".

В сентябре 2007 г. в ОВД г. Москвы начались допросы свидетелей по заявлению Т. о возбуждении уголовного дела. Адвокат "уверяла, что обидчики скоро будут наказаны".

Как далее указывает в своей жалобе заявительница, "поскольку ранее К. заявляла о возможности дополнительных расходов, то сейчас она сразу же объявила, что этот момент настал и необходимо дополнительно отдать ей 15 тысяч евро. Первый этап прошел успешно и теперь наступает заключительный". Для возбуждения уголовного дела заявительница "должна подписать с ней новое соглашение еще на 3 тысячи евро плюс 15 тысяч евро на дополнительные расходы, связанные с успешным разрешением дела".

Заявительница против такой постановки вопроса возражала, поскольку они с адвокатом так не договаривались и подобных сумм у нее нет. Но адвокат "заявила, что уже проделана основная работа и бросать ее в самом конце нельзя. Для дальнейшего участия ее в деле ей необходимо отчитываться перед руководством и придется заключить новый договор, иначе руководство отзовет ее на другие более выгодные дела и не даст ордера на участие в уголовном деле".

Адвокат "активно и настойчиво" убеждала заявительницу, что они "вошли в конечную фазу, все расходы окупятся" и поскольку "ею проделана огромная работа", она не может подвести людей, в противном случае у заявительницы могут появиться неприятности. Заявительнице "пришлось собирать деньги по друзьям". Новое соглашение об участии адвоката К. в уголовном деле было подписано 15 января 2008 г. Тогда же, по утверждению заявительницы, было оплачено 18000 евро, что было эквивалентно 630000 руб. "Квитанции как обычно не выдавались. К. заверила, что теперь она разрешит все вопросы очень быстро".

В январе 2009 г. заявительница получила определение мирового судьи Б. из г. Д. о том, что ее заявление о разводе и о разделе имущества оставлено без движения в связи с наличием в нем ряда недостатков, в частности, в связи с неуплатой госпошлины.

Таким образом, в течение 8 месяцев с момента заключения с адвокатом соглашения о ведении дела о расторжении брака и о разделе имущества заявительнице трижды возвращалось исковое заявление в связи с тем, что оно было составлено неквалифицированно. По указанной причине права и интересы заявительницы своевременно не были защищены.

В феврале 2008 г. дело о разводе было отложено на три месяца для примирения сторон.

После очередного заседания 29 мая 2008 г. адвокат срочно вызвала Т. и заявила ей, что дело отложено, так как ответчик изложил во встречном исковом заявлении сведения, "порочащие ее честь и достоинство, а также подрывающие ее репутацию". Поэтому необходимо срочно написать заявление в прокуратуру Московской области и г. Д. Нужно "пресечь клевету, чтобы у судьи не сложилось дурного впечатления" о заявительнице. Нужно возбудить уголовное дело в отношении ответчика, а для этого необходимо с адвокатом заключить новое соглашение о возбуждении уголовного дела по ст. 129, 130 УК РФ. За работу адвоката по этому делу необходимо заплатить 1000 евро по курсу 37 руб. за 1 евро = 37000 руб. Адвокат заявила, что если соглашение не будет заключено, а труд адвоката оплачен, то дело может затянуться на неопределенное время.

30 мая 2008 г. соглашение было заключено, а названная адвокатом сумма оплачена. Адвокат К. продиктовала текст заявления в обе прокуратуры, и Т. отправила их по почте. В дальнейшем ей пришел ответ из прокуратуры г. Д. с разъяснением, что подобные заявления находятся в юрисдикции мирового судьи, куда заявительнице и следует обратиться.

16.06.2008 на очередном заседании мировым судьей было вынесено решение о разводе и об определении долей в жилом доме. Однако вопреки уверениям адвоката требование о взыскании расходов по представительству не было удовлетворено.

Заявительница обратилась за разъяснениями к мировому судье Б. Последняя ей пояснила, что хотя в исковом заявлении было сформулировано требование о возмещении расходов на адвоката, однако в подтверждение понесенных расходов не было представлено ни одного финансового документа.

Заявитель спросила у К., почему не были представлены финансовые документы. На это адвокат ответила, что представит их позже и это не дело заявительницы указывать ей, что делать. С этого момента, по утверждению заявительницы, адвокат перестала с ней общаться и прислала на ее телефон "несколько СМС с угрозами". Позднее у бухгалтера коллегии заявительница узнала, что адвокат К. никаких соглашений не регистрировала, финансовую отчетность не представляла, деньги в кассу не вносила.

По утверждению заявительницы, к этому моменту по уголовному и бракоразводному процессу в общей сложности ею было уплачено 877000 рублей, "не считая других дополнительных расходов".

Между тем по гражданскому делу ответчиком была подана апелляция. По уголовному делу работа также не продвинулась. Заявительнице, по ее словам, "пришлось умолять К. не бросать ведение дел и закончить их".

2 февраля 2009 г. суд апелляционной инстанции оставил решение мирового судьи без изменения. Однако и в апелляционную инстанцию адвокат К. вновь не представила документы, подтверждающие затраты на адвоката. Вместо этого адвокат потребовала, чтобы Т. оплатила ей дополнительное вознаграждение. На это заявительница ответила, что обусловленная соглашениями работа не закончена и необходимо ее продолжить, и предложила адвокату дать подробный отчет о проделанной работе. Адвокат К. была возмущена подобной постановкой вопроса, и больше заявительница ее не видела.

Дальнейшие попытки связаться с адвокатом, а также телеграммы с просьбой о встрече и возврате подлинников документов остались без ответа.

Из беседы со следователем заявительница выяснила, что адвокат К. уже давно с ним не общается, поэтому с 2008 г. и по настоящее время уголовное дело приостановлено.

Заявительница обращалась в коллегию адвокатов. На свое обращение за подписью руководства коллегии она получила ответ, что "в связи с аналогичными жалобами за нарушения законодательства об адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвокат К. исключена из членов коллегии адвокатов".

Таким образом, завершает свою жалобу Т., у нее "на руках осталось соглашение о возбуждении уголовного дела, к которому не приступали, но которое полностью оплачено, и незаконченный бракоразводный процесс".

Адвокат К., пользуясь "доверием и отчаянием" заявительницы, "по сути мошенническим способом" выманивала у нее деньги "якобы на решения судебных проблем и заключение дополнительных бесперспективных соглашений".

В связи с многократным возвратом исковых заявлений по делу о разводе заявительница понапрасну потеряла много времени. К. "показала себя крайне недобросовестным адвокатом", по существу лишив заявительницу квалифицированной юридической помощи.

Заявительница просит обязать адвоката К. вернуть ей уплаченные деньги по соглашениям о возбуждении уголовных дел от 15.01.2008 и от 30.05.2008, а также "во избежание подобных ситуаций и получения некачественной адвокатской помощи возбудить в отношении К. дисциплинарное производство".

…Выслушав стороны дисциплинарного производства, исследовав представленные ими письменные материалы и проголосовав именными бюллетенями, Квалификационная комиссия приходит к следующему заключению.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами. На основании п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

На основании ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

Соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

Вопросы расторжения соглашения об оказании юридической помощи регулируются Гражданским кодексом Российской Федерации с изъятиями, предусмотренными названным Федеральным законом.

Вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Квалификационная комиссия установила, что адвокатом К. с заявителем Т. было заключено несколько соглашений на оказание юридической помощи, а именно:

1. Соглашение от 19 июня 2007 г. б/н на консультативную помощь и сбор документов, в котором указано, что плата за исполнение настоящего поручения, включая затраты организационно-технического характера, определяется в размере 35000 рублей и сумма дополнительная по изучению материалов дела — 70000 рублей. В одном из экземпляров данного соглашения указано, что внесены аванс в сумме 35000 и дополнительная оплата в сумме 70000 за участие в суде первой инстанции, а также что настоящее соглашение зарегистрировано в документации коллегии адвокатов 13 августа 2007 г.

2. Соглашение от 15.01.2008 б/н на участие в предварительном следствии до окончания уголовного дела в защиту прав и представление законных интересов Т. В соглашении указаны фиксированная сумма аванса в размере 105000, а также дополнительная оплата в размере 30% от суммы иска.

3. Соглашение по уголовному делу от 30 мая 2008 г. по делу Т. в Д. межрайонной прокуратуре. Подготовка документов к возбуждению уголовного дела, в которых указано, что внесены аванс в сумме 15000 рублей и дополнительная плата в сумме 22000 рублей по соглашению от 30 мая 2008 г. 17.06.2008.

4. Соглашение по гражданскому (арбитражному делу) N СГ 2008-54 от 21.08.2007 по бракоразводному процессу.

Вышеназванные соглашения приобщены заявителем к жалобе.

Заявитель Т. 25 сентября 2007 г. выдала адвокату К. нотариально удостоверенную доверенность на представление ее интересов в суде, а также адресованное мировому судье судебного участка N 30 г. Д. заявление о рассмотрении гражданского дела по разводу, разделу совместно нажитого имущества без ее участия в присутствии ее адвоката К.

В материалах дисциплинарного производства имеются копии двух определений от 12.07.2007 о возврате искового заявления Т. в связи с неправильным определением подсудности.

Из заявления Т. следует, что по вине адвоката исковое заявление по делу о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества в течение полугода (с июня по декабрь 2007 г.) дважды возвращалось заявительнице в связи с неверным определением адвокатом территориальной подсудности, а затем было оставлено без движения по причине наличия в нем ряда недостатков, в частности, в связи с неуплатой госпошлины. В связи с этим защита интересов заявительницы по этому делу чрезмерно затянулась.

Адвокатом К. не представлено доказательств, опровергающих данное утверждение заявителя.

Квалификационная комиссия полагает, что избранный адвокатом К. способ исполнения поручений по защите интересов Т. не может быть расценен в качестве честного, разумного, добросовестного, квалифицированного, принципиального и своевременного исполнения адвокатом своих обязанностей.

По утверждению заявительницы, расходы по уголовному и бракоразводному процессам составили 887000 руб., которые вручались адвокату наличными без оформления квитанций. Вопреки заверениям адвоката о том, что судебным решением в пользу заявительницы будут взысканы все понесенные ею по делу судебные расходы, включая расходы по представительству, адвокат не представила суду доказательств несения этих расходов.

Адвокат К. в свою очередь утверждает, что никаких денежных сумм от заявительницы она не получала, за исключением 6500 руб., перечисленных в коллегию адвокатов 19 июля 2008 г. безналичным путем.

Адвокат К. отрицает получение от заявительницы Т. денежных сумм в размере 105000 руб. по соглашению от 19 июня 2007 г.

Объяснения адвоката К. о том, что на самом деле вышеуказанных сумм ею получено не было, Квалификационная комиссия считает недостоверными.

Как признала адвокат К. в заседании Квалификационной комиссии, в соглашении от 19 июня 2007 г. б/н об оказании юридической помощи по гражданскому (арбитражному) делу ее рукой и за ее подписью сделаны записи о внесенном авансе в сумме 35000 и внесенной дополнительной оплате в сумме 70000 за участие в суде первой инстанции.

Указанные обстоятельства, по мнению Квалификационной комиссии, свидетельствуют о получении адвокатом денежных сумм от доверителя в размере 105000 руб. и невнесении их в кассу адвокатского образования.

Указанные действия адвоката (неоформление надлежащим образом полученных ею сумм и в связи с этим непредставление суду доказательств несения заявительницей расходов по оплате представителя) привели к тому, что заявитель лишилась возможности получения компенсации указанных расходов в разумных пределах в судебном порядке.

Квалификационная комиссия установила также, что до разрешения гражданского дела мировым судьей по инициативе адвоката К. заключается соглашение об оказании юридической помощи N СГ 2008-54 от 21 августа 2007 г., в котором в графе "Характер поручения и где предстоит выполнить" записано: "г. Д. Районный суд. Мировой судья". За указанную работу предусмотрено вознаграждение поверенного в размере "30% от суммы иска".

По объяснениям заявительницы, данным в заседании Квалификационной комиссии, решением Д. городского суда Московской области от 29 сентября 2009 г. исковые требования К. отклонены в полном объеме.

Как было указано выше, работа адвоката по сбору документов и ведению гражданского дела в суде первой инстанции была оплачена по соглашению от 19 июня 2007 г., которое адвокат, по ее словам, "уничтожила". Указанное действие было осуществлено адвокатом вопреки положениям ч. 2 ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", в соответствии с которыми адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем. Вопросы расторжения соглашения об оказании юридической помощи регулируются Гражданским кодексом Российской Федерации с изъятиями, предусмотренными названным Федеральным законом.

Таким образом, уже оплаченную работу по собиранию доказательств и ведению гражданского дела в суде первой инстанции адвокат К. повторно включила в соглашение от 21 августа 2007 г. N СГ 2008-54, уничтожив оплаченное заявительницей, но не зарегистрированное в адвокатском образовании соглашение от 19 июня 2007 г.

Несмотря на то что с момента заключения соглашения б/н от 19 июня 2007 г. и соглашения от 21 августа 2007 г. N СГ 2008-54 истек годичный срок, Квалификационная комиссия не находит оснований для вынесения заключения о прекращении дисциплинарного производства в связи с истечением сроков применения мер дисциплинарной ответственности.

Сроком окончания исполнения указанных соглашений следует считать 3 февраля 2009 г., когда дело в апелляционном порядке было рассмотрено районным судом и решение мирового судьи от 16 июня 2008 г. вступило в законную силу.

Об отсутствии истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности свидетельствует факт обращения адвоката К. с иском к Т. о взыскании оплаты труда адвоката, по которому вынесено решение 29 сентября 2009 г. об отказе ей в иске.

В качестве честного, разумного, добросовестного, квалифицированного, принципиального и своевременного исполнения адвокатом своих обязанностей Квалификационная комиссия не может расценить работу адвоката К. в защиту интересов Т. и по двум уголовным делам (соглашение б/н от 19 июня 2007 г. и соглашение б/н от 21 августа 2007 г.).

13 февраля 2004 г. Т. межрайонной прокуратурой г. Москвы по заявлению гр. Ф. о совершении мошеннических действий в отношении принадлежащей последней на праве собственности квартиры, расположенной по адресу: г. Москва, ул. Софьи Ковалевской, было возбуждено уголовное дело. По этому делу заявитель Т. являлась подозреваемой. Однако в ходе проведенного расследования причастность Т. к совершению данного преступления не подтвердилась. В связи с этим 12 августа 2004 г. возбужденное в отношении нее уголовное дело было прекращено.

Узнав об этом, адвокат К. убедила Т. в необходимости добиваться привлечения к уголовной ответственности "обидчиков" заявительницы. В связи с этим с ней было заключено соглашение б/н от 19 июня 2007 г. на защиту по уголовному делу. Предметом соглашения были "консультативная помощь, сбор документов". Плата за оказание юридической помощи по данному соглашению была определена в 105000 руб. Как поясняет заявительница, в рамках данного соглашения адвокату были представлены "свидетели по уголовному делу, на основе их показаний было написано заявление в прокуратуру".

1 августа 2007 г. Т. межрайонная прокуратура г. Москвы сообщила заявительнице, что производство по ранее прекращенному уголовному делу N 321619, возбужденному 13.02.2004 по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ, возобновлено и что заявление Т. с приложениями направлено в СО СКП САО г. Москвы для проверки приведенных в нем доводов.

В рамках соглашения о защите по уголовному делу от 19 июня 2007 г. адвокатом были заявлены два ходатайства.

1. 25 декабря 2007 г. "на основании вновь открывшихся обстоятельств, а также абсолютной их доказанности, которые в корне изменили юридическую суть данного дела" адвокат просила следователя о признании заявительницы потерпевшей.

2. 26 декабря 2007 г. адвокатом было заявлено следующее ходатайство:

"В рамках обеспечительных мер возмещения утраченного имущества путем мошеннических действий в отношении Т. прошу наложить арест на квартиру по адресу: г. Москва, ул. Софьи Ковалевской". Постановлением следователя от 27 декабря 2007 г. оба ходатайства были отклонены.

Несмотря на заведомую бесперспективность инспирированного ею дела, адвокат К. убедила заявительницу в необходимости заключения нового соглашения. Это соглашение б/н было заключено 15 января 2008 г. на "участие в предварительном следствии до окончания уголовного дела". Причем в адвокатском образовании это соглашение, как и предыдущее, зарегистрировано не было. В качестве аванса в соглашении была указана сумма в 105000 руб. Окончательное же вознаграждение поверенного было определено в размере "30% от суммы иска". С учетом ранее заявленного ходатайства о наложении ареста на квартиру в качестве "суммы иска" адвокат К. рассматривала стоимость якобы присвоенной мошенническим путем квартиры. Между тем в соответствии с п. 3 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокату следует воздерживаться от включения в соглашение условия, в соответствии с которым выплата вознаграждения ставится в зависимость от результата дела.

Данное правило не распространяется на имущественные споры, по которым вознаграждение может определяться пропорционально к цене иска в случае успешного завершения дела. В настоящем же случае речь идет о назначении "гонорара успеха" по уголовному делу, что находится в грубом противоречии с КПЭА.

Что касается ранее заключенного сторонами соглашения на защиту по уголовному делу от 19 июня 2007 г., то, по словам адвоката К., оно было ею "уничтожено", что находится в грубом противоречии с положениями ч. 2 ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". Поскольку уголовное дело, возбужденное по инспирированному адвокатом К. заявлению, в настоящее время не окончено, а приостановлено, то предусмотренные п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката сроки применения мер дисциплинарной ответственности в данном случае не истекли.

Что же касается соглашения об оказании юридической помощи по уголовному делу б/н от 30 мая 2008 г., то действия, связанные с его заключением, также не могут быть расценены в качестве честного, разумного, добросовестного, квалифицированного, принципиального и своевременного исполнения адвокатом К. своих обязанностей.

В данном случае адвокат пыталась инспирировать возбуждение уголовного дела на основании того, что во встречном исковом заявлении ответчика были якобы изложены сведения, "порочащие честь и достоинство, а также подрывающие репутацию" заявительницы.

Квалификационная комиссия обращает внимание на то, что возбуждение уголовного дела по ст. 129, 130 УК РФ относится к компетенции не прокуратуры, а мирового судьи, что 16.08.2008 и было разъяснено заявительнице прокуратурой г. Д.

Таким образом, Комиссия отмечает, что заключение соглашения об оказании юридической помощи от 30 мая 2008 г. сводилось лишь к получению адвокатом гонорара без оказания юридической помощи.

В то же время, поскольку со дня совершения данного проступка адвоката прошло более года, то дисциплинарное производство в указанной части подлежит прекращению вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности.

Что же касается претензий Т. по поводу возврата уплаченных адвокату К. денег, то данный вопрос находится вне компетенции Квалификационной комиссии и может быть разрешен путем обращения в суд в порядке гражданского судопроизводства.

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", п. 1 ст. 18, подп. 1 и 5 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, по результатам рассмотрения жалобы заявителя Т. выносит заключение о наличии в действиях адвоката К. нарушений подп. 1, 4 п. 1 ст. 7, ст. 17, ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и п. 1 ст. 8, п. 3 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившихся в том, что:

— по вине адвоката исковое заявление Т. по делу о расторжении брака и о разделе совместно нажитого имущества в течение полугода (с июня по декабрь 2007 г.) дважды возвращалось заявительнице в связи с неверным определением адвокатом территориальной подсудности, а 27 декабря 2007 г. было оставлено без движения в связи с наличием ряда недостатков заявления, в частности с неуплатой госпошлины, в связи с чем защита интересов заявительницы по этому делу чрезмерно затянулась;

— заключив с заявительницей два соглашения от 19 июня 2007 г. б/н об оказании юридической помощи по гражданскому (арбитражному) делу и на защиту по уголовному делу, адвокат не зарегистрировала их в адвокатском образовании, а полученные по первому из них деньги в сумме 105000 руб. в кассу не внесла. В дальнейшем адвокат К. указанные соглашения уничтожила;

— не оприходовав полученные от заявительницы деньги в сумме 105000 руб. и не выдав на этот счет соответствующего документа, адвокат К. не смогла представить доказательства в подтверждение требований Т. о взыскании с ответчика по гражданскому делу расходов по представительству;

— не представила в суд доказательства уплаты заявительницей за ведение дела в суде апелляционной инстанции суммы в размере 6500 рублей, что повлекло за собой вынесение решения об отказе во взыскании понесенных расходов по представительству заявительницы в суде;

— заключив с заявительницей соглашение б/н от 19 июня 2007 г. на консультативную помощь адвоката, сбор документов, повторно заключила соглашение б/н от 15 января 2008 г. на "участие в предварительном следствии до окончания уголовного дела", которым было установлено вознаграждение поверенного в виде "гонорара успеха" в размере "30% от суммы иска";

— составила двойные соглашения от 19 июня 2007 г. и от 15 января 2008 г., не зарегистрировав их в адвокатском образовании, и в дальнейшем соглашение от 19 июня 2007 г. уничтожила.

Одновременно Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы выносит заключение о необходимости прекращения в отношении адвоката К. дисциплинарного производства, связанного с неосновательным заключением соглашения б/н от 30 мая 2008 г. "об оказании юридической помощи по уголовному делу", за истечением сроков применения мер привлечения к дисциплинарной ответственности.

Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии. Решением Совета статус адвоката К. прекращен.

От редакции: в практике работы Квалификационной комиссии довольно часто встречаются дисциплинарные производства по неисполнению адвокатами требований ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", относящихся к части оформления соглашений на оказание юридической помощи. К сожалению, адвокаты не уделяют должного внимания исполнению вроде бы формальных требований к оформлению соглашений. В результате подобного отношения у доверителей возникают как обоснованные, так и, скажем прямо, необоснованные претензии к адвокатам. Примером сказанному может служить публикуемая ниже подборка из заключений Квалификационной комиссии, рассмотренных Советом на последнем его заседании.

1. Квалификационная комиссия считает, что не обусловленное соглашением требование адвоката об оплате его дополнительной работы, уже оплаченной в соответствии с соглашением, не соответствует критериям честного и добросовестного исполнения обязанностей перед доверителем, не соответствует требованиям подп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката.

2. Адвокат М. ненадлежаще исполнил свои обязанности перед доверителем, не выдав Р. при оформлении вторые экземпляры соглашений, квитанции об оплате, что явилось для нее препятствием для предъявления доказательств в суде о возмещении расходов, связанных с оплатой услуг адвоката, а также не представил Квалификационной комиссии доказательств о внесении денежных средств в кассу адвокатского образования.

3. Адвокат У. выплаченное ему доверителем вознаграждение за осуществление защиты в кассу адвокатского образования внес частично, чем нарушил требования Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации".

4. Адвокат К., не имея соглашения на ведение дела, дважды по ордеру участвовал в нем в двух судебных заседаниях. Указанные действия содержат нарушения ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации".

Добавить комментарий Отменить ответ