Обзор дисциплинарной практики Совета АП г. Москвы

1. Соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени. Адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя. Правила сохранения профессиональной тайны распространяются на: — факт обращения к адвокату, включая имена и названия доверителей; — все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к делу; — сведения, полученные адвокатом от доверителей; — информацию о доверителе, ставшую известной адвокату в процессе оказания юридической помощи; — содержание правовых советов, данных непосредственно доверителю или ему предназначенных; — все адвокатское производство по делу; — условия соглашения об оказании юридической помощи, включая денежные расчеты между адвокатом и доверителем; — любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи (пп. 2, 3, 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката).

…Генеральный директор ООО "Д.-АСП" Т. обратился в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на действия адвоката К., указав, что адвокат К. до 21 сентября 2009 г. оказывал ООО "Д.-АСП" консультационные услуги от имени компании "S.I.L." ("С.И.Л.") на основании Договора об оказании консультационных услуг от 8 апреля 2008 г. (срок действия — 2 года) в деле по иску компании "B. G. S.A." ("Б. Г.") к ООО "Д.-АСП"; не так давно — в мае 2010 г. ООО "Д.-АСП" стало известно о нарушениях адвокатом К. норм Кодекса профессиональной этики адвоката и Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"; информация о нарушении была получена из материалов дела, находящихся в Апелляционном суде (судебная палата по гражданским делам) в Лондоне, английские адвокаты, представляющие в деле противную сторону — компанию "B. G. S.A.", предоставили в Апелляционный суд письмо следующего содержания (нотариально удостоверенный перевод письма приложен к жалобе):

"Уважаемые господа С. и С.,

Мы хотели бы сообщить вам, что более не оказываем правовую поддержку и юридические услуги компании Д. и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России. Прекращение оказания правовой поддержки вступило в силу с понедельника — 21 сентября 2009 г.

Причиной для указанного прекращения явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией Д. по поводу их неспособности оплачивать наши гонорары по данному делу. Мы выполнили все юридические услуги, которые были изначально оговорены, но компания Д. и г-н П. не оплатили их полностью. В связи с этим мы посчитали такой подход совершенно неприемлемым, особенно учитывая то, что мы должным образом оказывали услуги компании Д. и г-ну П. до последней минуты перед судебным заседанием. Более того, мы произвели некоторые инвестиции в компанию Д. в течение работы над этим делом, однако компания Д. по причине своего бедственного финансового положения отказалась возвращать нам данный долг.

Мы хотели бы дать вам знать о том, что в настоящее время компания Д. подписала соглашение с компанией С.И.Л., которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией Д., на проведение переговоров с компанией Б.Г. СА. по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции. Компания Д. не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании С.И.Л. Компания С.И.Л. уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени. По данному соглашению с компанией С.И.Л. г-н Ш. уполномочен оказывать юридическое сопровождение планируемых переговоров. Принимая во внимание данное соглашение, мы продолжаем выполнять обязательства по нему в настоящее время.

Несмотря на упомянутые выше обстоятельства, мы действительно ценим ваш профессионализм, и нам было приятно общаться и работать с вами по этому делу.

Мы надеемся, что мы были полностью откровенны и честны с вами, и этим письмом мы хотели избежать малейших недопониманий.

Пожалуйста, если вам будет необходимо обсудить какой-либо вопрос, относящийся или не относящийся к делу компании Д., вы можете связаться с нами в любое время.

С наилучшими пожеланиями,

Допущенные адвокатом К. нарушения, по мнению заявителя, выразились в следующем:

1) в своем письме к адвокатам компании "B. G. S.A." г-н К. ссылается на прекращение оказания юридической помощи ООО "Д.-АСП" с 21 сентября 2009 г. и полагает, что, исходя из этого, он вправе сообщить какую-либо информацию о своих бывших клиентах противной стороне в деле, однако же в соответствии с п. 2 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката срок хранения адвокатом профессиональной тайны не ограничен во времени; согласно п. 3 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката "Адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя" — насколько понятно из письма адвоката К., адвокат сделал вывод, что прекращение действия договора с ООО "Д.-АСП" является достаточным основанием для разглашения профессиональной тайны;

2) согласно п. 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката правила сохранения профессиональной тайны распространяются на любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи доверителю. В нарушение данного предписания адвокат К. в своем письме к адвокатам противной стороны не только сообщил о прекращении оказания юридической помощи ООО "Д.-АСП", но и указал основную причину прекращения действия этого договора — отсутствие оплаты его услуг;

3) адвокат К. сообщил и то, что он произвел некоторые инвестиции в ООО "Д.-АСП", но ООО "Д.-АСП" не вернула долг по причине бедственного финансового положения. Упоминание таких фактов адвокатом является грубым нарушением положений ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также нарушением п. 4 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которому "Адвокат не должен ставить себя в долговую зависимость от доверителя".

Упоминания об отсутствии оплаты услуг адвокатов и невозврате ООО "Д.-АСП" вложенных в него инвестиций являются ложными. ООО "Д.-АСП" ничего не известно об инвестициях в него со стороны адвоката К., а согласно условиям Договора от 8 апреля 2008 г. ООО "Д.-АСП" было обязано предоставить вознаграждение в случае успешного оказания услуг со стороны Консультанта в лице адвоката К., однако успешного результата достигнуто не было;

4) в соответствии с п. 1 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката "адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии", в соответствии с ч. 5 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката "адвокат не вправе поступаться интересами доверителя ни во имя товарищеских, ни каких-либо иных отношений". Это означает, что никакие обстоятельства не должны влиять на соблюдение адвокатами правил профессиональной этики и не могут являться разумным обоснованием их нарушения. Исходя из содержания прилагаемого письма, адвокат К. нарушил обязанность сохранять честь и достоинство адвоката, раскрыв адвокатскую тайну и поступившись интересами доверителя — ООО "Д.-АСП";

5) адвокат К. раскрыл информацию о том, что ООО "Д.-АСП" заключило договор с компанией "S.I.L." для проведения переговоров с компанией "B. G. S.A." по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием судебных процессов в Англии и Франции. При этом адвокат К. раскрыл подробности договора между ООО "Д.-АСП" и компанией "S.I.L.", а именно то, что ООО "Д.-АСП" не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании "S.I.L.";

6) в завершение своего письма, нарушив отдельные положения Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат К. заявляет адвокатам противной стороны о том, что если адвокатам компании "B. G. S.A." будет необходимо обсудить какие-либо еще вопросы по данному делу, то адвокат К. готов это сделать в любое время. Следовательно, помимо уже существующих нарушений профессиональной этики, адвокат К. сообщает о своей готовности нарушать ее и в дальнейшем;

7) адвокат К. кроме нарушений норм Кодекса профессиональной этики адвоката и Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" нарушил и свои договорные обязательства, поскольку он пренебрег обязательствами по сохранению конфиденциальной информации об ООО "Д.-АСП", предусмотренными п. 8 Договора от 8 апреля 2008 г.;

8) в конечном итоге Апелляционный суд вынес решение в пользу истца по делу, таким образом, оценка судом письма адвоката К. явилась одним из факторов, повлекших для ООО "Д.-АСП" крайне негативные последствия в виде судебного акта, вынесенного против ООО "Д.-АСП", между тем "Адвокат не вправе без согласия доверителя разглашать сведения, сообщенные адвокату доверителем в связи с оказанием ему юридической помощи" (ст. 6, подп. 4 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката и подп. 5 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"), "Адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката" (пп. 2 и 3 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката).

По мнению заявителя, перечисленные выше нарушения Кодекса профессиональной этики адвоката показывают, что адвокат К. пренебрег положениями Кодекса, что является "несовместимым со званием адвоката", поэтому он просит применить к адвокату К. меру дисциплинарной ответственности, соответствующую степени совершенных им проступков.

…Выслушав объяснения адвоката К., изучив письменные материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы жалобы генерального директора ООО "Д.-АСП" Т. (вх. N 2248 от 13.07.2010), Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

…Юридическая оценка обстоятельств дела, установленных Квалификационной комиссией.

Поводом для возбуждения в отношении адвоката дисциплинарного производства является жалоба, поданная в адвокатскую палату доверителем адвоката или его законным представителем (подп. 1 п. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Адвокат К. считает, что ООО "Д.-АСП" не является его доверителем, поскольку ООО "Д.-АСП" заключало соглашения об оказании юридической помощи с адвокатом Ш., с адвокатами из английских и французских юридических фирм, с компанией "С.И.Л.", но не с адвокатом К.

Не отрицая, что участвовал в процессе оказания ООО "Д.-АСП" квалифицированной юридической помощи по вопросам патентного права, адвокат К. вместе с тем утверждает, что непосредственно юридическую помощь на основании Договора об оказании консультационных услуг от 8 апреля 2008 г. ООО "Д.-АСП" оказывала компания "С. И. Лтд.", а адвокат К., работая с ООО "Д.-АСП", тем самым оказывал квалифицированную юридическую помощь своему доверителю — компании "С. И. Лтд." на основании Соглашения об оказании юридической помощи от 8 февраля 2008 г., в предмет которого, inter alia, входило выполнение адвокатом К. функций представителя доверителя "(c) в отношениях с юридическими и физическими лицами, включая, но не ограничиваясь ООО "Д."; (d) в отношениях с ООО "Д.-АСП" с целью проведения переговоров, согласования условий и проекта договора, подписания договора, организации и получения платежей от имени Доверителя; (e) в случае заключения договора между Доверителем и ООО "Д.-АСП" оказывать Доверителю юридические услуги в поддержку заключенного договора, а также быть представителем Доверителя в отношениях с ООО "Д.-АСП" (п. 2.1.1, подп. c, d, e).

При этом адвокат К. не отрицает, что до 21 сентября 2009 г. он во всех правоотношениях по представительству интересов ООО "Д.-АСП" перед третьими лицами, в том числе перед истцом — компанией "B.-G. SA", идентифицировал себя как представитель ООО "Д.-АСП", а не как представитель компании "С. И. Лтд.". Впервые об участии компании "С. И. Лтд." в урегулировании спора между компанией "B.-G. SA" и ООО "Д.-АСП", П., о наличии у компании "С. И. Лтд." договора с ООО "Д.-АСП" на оказание консультационных услуг и о том, что адвокат К. на самом деле представляет интересы компании "С. И. Лтд.", адвокат К. сообщил 21 сентября 2009 г. письмом, отправленным по электронной почте Д.К. — адвокату английской фирмы "С. С.", представлявшей интересы ООО "Д.-АСП" в судах Великобритании. 28 сентября 2008 г. адвокат К. сообщил об этом же представителям истца М.С. и В.С., отправив письмо по электронной почте (в связи с информацией, сообщенной в этом письме, и возбуждено настоящее дисциплинарное производство).

Квалификационная комиссия не может согласиться с доводами адвоката К. о том, что ООО "Д.-АСП" не является доверителем данного адвоката.

Как следует из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств, не позднее 3 февраля 2008 г. адвокат К. приступил к оказанию квалифицированной юридической помощи ООО "Д.-АСП" в связи с предъявлением в суды Великобритании и Франции компанией "B.-G. SA" исков, вытекающих из патентных правоотношений, к ООО "Д.-АСП". При этом адвокат К., вопреки предписанию ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", заключил с доверителем ООО "Д.-АСП" соглашение об оказании юридической помощи не в простой письменной, а в устной форме, что свидетельствует о несоблюдении адвокатом К. при осуществлении адвокатской деятельности предписаний действующего законодательства, но не о том, что между адвокатом К. и ООО "Д.-АСП" не сформировалась устойчивая правовая связь по типу "адвокат — доверитель".

Компания "С. И. Лтд." никакого отношения к рассматриваемым правоотношениям не имела. То обстоятельство, что 8 февраля 2008 г. адвокат К. заключил с компанией "С. И. Лтд." соглашение об оказании юридической помощи, предметом которого, inter alia, являлось выполнение адвокатом К. функций представителя доверителя "(c) в отношениях с юридическими и физическими лицами, включая, но не ограничиваясь ООО "Д."; (d) в отношениях с ООО "Д.-АСП" с целью проведения переговоров, согласования условий и проекта договора, подписания договора, организации и получения платежей от имени Доверителя; (e) в случае заключения договора между Доверителем и ООО "Д.-АСП" оказывать Доверителю юридические услуги в поддержку заключенного договора, а также быть представителем Доверителя в отношениях с ООО "Д.-АСП" (п. 2.1.1, подп. c, d, e), на вывод Квалификационной комиссии не влияет, поскольку до 8 апреля 2008 г. никакой юридической связи между ООО "Д.-АСП" и компанией "С. И. Лтд." вообще не существовало, а адвокат К. во всех правоотношениях выступал как представитель ООО "Д.-АСП". Более того, адвокат К. не отрицает, что вплоть до 21 сентября 2009 г. он продолжал во всех правоотношениях с третьими лицами идентифицировать себя как представитель ООО "Д.-АСП", а о наличии в правоотношениях посредника-консультанта — компании "С. И. Лтд." третьи лица в известность не ставились.

Адвокат К. пояснил, что помимо него от офшорной компании "С.И.Л." с ООО "Д.-АСП" никто не общался; у компании "С. И. Лимитед" учредителем является юридическое лицо, у этого юридического лица есть два учредителя — физические лица, которые проживают в США и занимаются двумя видами деятельности: один вид деятельности — это спонсорство наиболее перспективных судебных процессов, которые интересны для того, чтобы инвестировать туда деньги и нанимать адвокатов для стороны, второй вид деятельности — ведение переговоров с самим контрагентом ООО "Д.-АСП"; единственным человеком, который контактировал с компанией ООО "Д.-АСП" от лица компании "С. И. Лимитед", был адвокат К., соответственно, его функции были в ведении переговоров с компанией "Б. Г.".

Применительно к данной конкретной ситуации доводы адвоката К. о том, что компания "С. И. Лтд." участвовала в правоотношениях с ООО "Д.-АСП", осуществляя тем самым предпринимательскую деятельность, Квалификационная комиссия признает надуманными.

Никаких доказательств спонсорства в отношении ООО "Д.-АСП" со стороны компании "С. И. Лтд." адвокатом К. не представлено. Наоборот, все расходы по участию адвоката К. в оказании квалифицированной юридической помощи ООО "Д.-АСП" и П. несли последние. Так, например, 13 февраля 2008 г. адвокат К. получил от П. на командировочные расходы… рублей, о чем выдал расписку, 13-14 марта 2008 г. и 13-16 мая 2008 г. П. приобрел для адвоката К. авиабилеты соответственно в Лондон и в Париж. К поиску адвоката К. как носителя необходимых для ООО "Д.-АСП" уникальных юридических знаний компания "С. И. Лтд." также никакого отношения не имела. Сам адвокат К. не отрицает, что сначала ООО "Д.-АСП" обратилось за получением квалифицированной юридической помощи к адвокату Ш., который в свою очередь рекомендовал доверителю адвоката К., и лишь после того, как последний приступил к оказанию ООО "Д.-АСП" квалифицированной юридической помощи, по инициативе адвоката К. была составлена схема, подразумевавшая участие в правоотношениях компании "С. И. Лтд.".

Таким образом, из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств усматривается, что никакого реального участия в процессе оказания ООО "Д.-АСП" юридической помощи (консультационных услуг) компания "С. И. Лтд." не принимала, равным образом эта компания не имела никакого отношения к обращению ООО "Д.-АСП" за получением квалифицированной юридической помощи именно к адвокату К.

Квалификационная комиссия считает, что включение по рекомендации адвоката К. в формальную схему правоотношений по оказанию юридической помощи ООО "Д.-АСП" (но не в сам процесс оказания такой помощи) офшорной компании "С. И. Лтд." было необходимо, чтобы минимизировать налогообложение доходов, которые предполагалось получить от совершения сделки, описанной в Договоре об оказании консультационных услуг от 8 апреля 2008 г. (10% от суммы компенсации, полученной ООО "Д.-АСП" и П. от совершения сделки), а также облегчить для себя возможные споры с ООО "Д.-АСП", поскольку по российскому законодательству взыскание "гонорара успеха" (условие соглашения об оказании юридической помощи, в соответствии с которым выплата вознаграждения ставится в зависимость от результата дела) невозможно в судебном порядке (см. постановление Конституционного суда РФ от 23 января 2007 г. N 1-П по делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В.В. Макеева). На данные обстоятельства представитель заявителя П. указал в объяснениях, данных им в заседании Квалификационной комиссии 24 ноября 2010 г.

С учетом изложенного следует признать, что жалоба на действия адвоката К., являющаяся предметом рассмотрения в ходе настоящего дисциплинарного производства, подана ООО "Д.-АСП" как доверителем адвоката, а потому данная жалоба является допустимым поводом к возбуждению дисциплинарного производства в отношении адвоката К.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 2 ст. 7 названного Закона).

Адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии (п. 1 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю (п. 1 ст. 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени. Адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя. Правила сохранения профессиональной тайны распространяются на: — факт обращения и адвокату, включая имена и названия доверителей; — все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к делу; — сведения, полученные адвокатом от доверителей; — информацию о доверителе, ставшую известной адвокату в процессе оказания юридической помощи; — содержание правовых советов, данных непосредственно доверителю или ему предназначенных; — все адвокатское производство по делу; — условия соглашения об оказании юридической помощи, включая денежные расчеты между адвокатом и доверителем; — любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи (пп. 2, 3, 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Адвокат не вправе разглашать без согласия доверителя сведения, сообщенные им адвокату в связи с оказанием ему юридической помощи (подп. 4 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката).

21 сентября 2009 г. в г. Москве состоялась встреча представителей заявителя ООО "Д.-АСП", П. с адвокатами К. и Ш. В ходе встречи между доверителями и адвокатами возникли разногласия относительно оплаты за оказанную и подлежащую оказанию в будущем юридическую помощь, в результате чего ООО "Д.-АСП" и П. приняли решение более помощью адвокатов К. и Ш. не пользоваться.

28 сентября 2009 г. адвокат К. направил по электронной почте письмо представителям истца компании "B.-G. SA" М.С. и В.С., в котором от своего имени и от имени адвоката Ш., inter alia, указал следующее: "Мы хотели бы сообщить вам, что более не оказываем правовую поддержку и юридические услуги компании Д. и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России. Прекращение оказания правовой поддержки вступило в силу с понедельника — 21 сентября 2009 г. Причиной для указанного прекращения явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией Д. по поводу их неспособности оплачивать наши гонорары по данному делу. Мы выполнили все юридические услуги, которые были изначально оговорены, но компания Д. и г-н П. не оплатили их полностью. В связи с этим мы посчитали такой подход совершенно неприемлемым, особенно учитывая то, что мы должным образом оказывали услуги компании Д. и г-ну П. до последней минуты перед судебным заседанием. Более того, мы произвели некоторые инвестиции в компанию Д. в течение работы над этим делом, однако компания Д. по причине своего бедственного финансового положения отказалась возвращать нам данный долг. Мы хотели бы дать вам знать о том, что в настоящее время компания Д. подписала соглашение с компанией С.И. Лимитед, которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией Д., на проведение переговоров с компанией Б.Г. СА. по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции. Компания Д. не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании С.И. Лимитед. Компания С.И. Лимитед уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени. По данному соглашению с компанией С.И. Лимитед г-н Ш. уполномочен оказывать юридическое сопровождение планируемых переговоров. Принимая во внимание данное соглашение, мы продолжаем выполнять обязательства по нему в настоящее время".

По мнению заявителя, направив представителям противоположной стороны в споре данное письмо, адвокат К. разгласил сведения, составляющие адвокатскую тайну, а именно сведения о причинах разногласий между адвокатом К. и ООО "Д.-АСП", о финансовом положении ООО "Д.-АСП", о наличии у ООО "Д.-АСП" соглашения с компанией "С. И. Лтд.".

С данным доводом заявителя Квалификационная комиссия соглашается, поскольку все перечисленные сведения стали известны адвокату К. от его доверителя ООО "Д.-АСП", они подпадают под круг сведений, составляющих адвокатскую тайну, как он определен в п. 1 ст. 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и в п. 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, впервые до сведения третьих лиц данные сведения были доведены именно адвокатом К., причем без согласия доверителя.

Адвокат К. направление им письма от 28 сентября 2008 г. представителям истца компании "B.-G. SA" М.С. и В.С. объяснил тем, что это письмо было реакцией его доверителя компании "С. И. Лтд.", что адвокат якобы защищал интересы своего доверителя — компании "С. И. Лтд." и вынужденно выходил из процесса, что необходимость сообщать о неплатежеспособности компании ООО "Д.-АСП" состояла в том, что в тот момент, когда уже французский суд состоялся, первая инстанция была выиграна, далее оставалось небольшое количество времени до английского процесса, весь процесс практически был подготовлен, неожиданно представители ООО "Д.-АСП" говорят адвокатам Ш. и К. в личной беседе, соответственно, учитывая договор между компанией "С. И. Лимитед" и ООО "Д.-АСП", о том, что в их услугах они больше не нуждаются, а у адвоката К. никаких отношений с ООО "Д.-АСП" нет, кроме как в связи с представительством его доверителя — компании "С. И. Лимитед"; если ООО "Д.-АСП" не доверитель адвоката, то адвокат делает все в интересах своего доверителя. Кроме того, адвокат К. пояснил, что письмом от 28 сентября 2009 г. он хотел попрощаться и сказать, что не он причина этого расставания, он дело довел практически до первой инстанции и хотелось, естественно, участвовать в этом деле дальше.

Кроме того, адвокат Ш. в письменном заявлении от 10 августа 2010 г. о несогласии с заключением Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Московской области указал следующее: "Я как адвокат имею право на защиту собственной репутации в отношениях с коллегами и полагаю, что имею право сообщить им о причине моего внезапного прекращения участия в процессе. Так как мировая практика состоит в том, что внезапный отказ доверителя от услуг адвоката трактуется как непрофессионализм последнего" (копия материалов дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш., рассматривавшегося в Адвокатской палате Московской области, приобщена к материалам настоящего дисциплинарного производства).

Между тем согласно п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката "Без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу".

Перечисленные обстоятельства отсутствовали на момент направления адвокатом К. 28 сентября 2009 г. по электронной почте письма представителям истца компании "B.-G. SA" М.С. и В.С.

Доводы адвоката К. о том, что, направляя 28 сентября 2009 г. письмо представителям истца компании "B.-G. SA" М.С. и В.С., он якобы защищал интересы своего доверителя компании "С. И. Лтд.", Квалификационная комиссия признает надуманными, направленными на то, чтобы оправдать совершенное им без согласия своего доверителя ООО "Д.-АСП" разглашение сведений, составляющих адвокатскую тайну, поскольку Квалификационной комиссией достоверно установлено, что не позднее 3 февраля 2008 г. адвокат К. заключил в устной форме с ООО "Д.-АСП" соглашение об оказании юридической помощи.

Квалификационная комиссия признает, что адвокат К. без согласия доверителя ООО "Д.-АСП" разгласил следующие сведения, составляющие адвокатскую тайну:

— сведения о том, что причиной для прекращения оказания юридических услуг компании "Д." и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России, с 21 сентября 2009 г. явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией "Д." по поводу их неспособности оплачивать гонорары адвокатов по данному делу, что адвокаты выполнили все юридические услуги, которые были изначально оговорены, но компания "Д." и г-н П. не оплатили их полностью, что адвокаты произвели некоторые инвестиции в компанию "Д." в течение работы над этим делом, однако компания "Д." по причине своего бедственного финансового положения отказалась возвращать им данный долг;

— сведения о том, что компания "Д." подписала соглашение с компанией "С. И. Лимитед", которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией "Д.", на проведение переговоров с компанией "Б. Г. СА." по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции, что компания "Д." не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании "С. И. Лимитед", что компания "С. И. Лимитед" уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени.

Меры дисциплинарной ответственности могут быть применены к адвокату, если с момента совершения им нарушения прошло не более одного года (ч. 2 п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Письмо, содержание которого является предметом рассмотрения в ходе настоящего дисциплинарного производства, было направлено адвокатом К. представителям истца компании "B.-G. SA" М.С. и В.С. 28 сентября 2009 г., а заключение выносится Квалификационной комиссией Адвокатской палаты г. Москвы 8 декабря 2010 г.

В этой связи Квалификационной комиссии надлежит установить, с какого числа надлежит исчислять срок, установленный ч. 2 п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката применительно к обстоятельствам настоящего дисциплинарного производства.

Квалификационная комиссия считает, что при обвинении адвоката в разглашении без согласия доверителя сведений, составляющих адвокатскую тайну, срок, установленный ч. 2 п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, надлежит исчислять со дня, когда доверитель адвоката узнал или должен был узнать, что адвокат без его согласия разгласил сведения, составляющие адвокатскую тайну.

При этом Квалификационная комиссия исходит из того, что "Соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени" (п. 2 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката), то есть разглашение адвокатской тайны может произойти спустя любое время по окончании оказания адвокатом доверителю юридической помощи. Однажды сообщив адвокату какие-либо конфиденциальные сведения (п. 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката), доверитель вправе рассчитывать на то, что без его согласия данные сведения никогда не будут сообщены адвокатом третьим лицам, то есть преданы гласности (разглашены), за исключением случаев, указанных в п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката.

При ином понимании при обвинении адвоката в разглашении без согласия доверителя сведений, составляющих адвокатскую тайну, порядка исчисления срока, установленного ч. 2 п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, интересы доверителя адвоката окажутся незащищенными, а необходимость существования и деятельности адвокатского сообщества может быть поставлена под сомнение.

В письме от 21 сентября 2009 г., направленном адвокатом К. на имя одного из адвокатов ООО "Д.-АСП" и П. в Лондоне — Д.К., среди прочего уже сообщалось о том, что компания "Д." подписала соглашение с компанией "С. И. Лимитед", которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией "Д.", на проведение переговоров с компанией "Б. Г. СА." по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции, что компания "Д." не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании "С. И. Лимитед", что компания "С. И. Лимитед" уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени.

21 сентября 2009 г. адвокат К. переслал это письмо в ООО "Д.-АСП".

28 сентября 2009 г. адвокат К. направил представителям истца компании "B.-G. SA" М.С. и В.С. письмо, в котором также сообщалось о том, что компания "Д." подписала соглашение с компанией "С. И. Лимитед", которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией "Д.", на проведение переговоров с компанией "Б. Г." по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции, что компания "Д." не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании "С.И. Лимитед", что компания "С. И. Лимитед" уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени.

Анализ последующей переписки непосредственно показывает, что 1 октября 2009 г. адвокат истца М.С. отправил по электронной почте письмо главе Юридического департамента ООО "Д.-АСП" Е., в котором указал, что из письма адвоката К. от 28 сентября 2009 г. узнал, что ООО "Д.-АСП" заключило соглашение с компанией "С. И. Лтд.", интересы которой будет представлять адвокат К.; просил разъяснить, как в этой связи соотносятся полномочия К. и П., сообщить, что это за компания "С. И. Лтд.", чтобы внести информацию в делопроизводство.

Таким образом, о разглашении адвокатом К. сведений, составляющих адвокатскую тайну, а именно о том, что компания "Д." подписала соглашение с компанией "С. И. Лимитед", которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией "Д.", на проведение переговоров с компанией "Б. Г. СА." по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции, что компания "Д." не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании "С. И. Лимитед", что компания "С. И. Лимитед" уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени, — доверителю адвоката К. — ООО "Д.-АСП" стало известно не позднее 1 октября 2009 г., то есть срок, установленный п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката для привлечения адвоката К. к дисциплинарной ответственности, истек 1 октября 2010 г.

В то же время из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств, представленных участниками дисциплинарного производства на основе принципов состязательности и равенства, усматривается, что содержащиеся в письме от 28 сентября 2009 г., направленном адвокатом К. представителям истца компании "B.-G. SA" М.С. и В.С., сведения о том, что причиной для прекращения оказания адвокатом К. юридических услуг компании "Д." и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России, с 21 сентября 2009 г. явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией "Д." по поводу их неспособности оплачивать гонорары адвокатов по данному делу, что адвокаты выполнили все юридические услуги, которые были изначально оговорены, но компания "Д." и г-н П. не оплатили их полностью, что адвокаты произвели некоторые инвестиции в компанию "Д." в течение работы над этим делом, однако компания "Д." по причине своего бедственного финансового положения отказалась возвращать им данный долг, — были впервые преданы гласности 14 мая 2010 г. в письменных показаниях партнера английской юридической фирмы "R. S. LLP" С.Э., направленных в Апелляционный суд (гражданское отделение), в которых в обоснование просьбы ее доверителя — компании "B.-G. SA" (ответчика по апелляции ООО "Д.-АСП" и П.) о компенсации расходов адвокат С.Э. сослалась на письмо адвоката К. от 28 сентября 2009 г., направленное представителям компании "B.-G. SA" В.С. и М.С.

В пунктах 34, 35, 37 письменных показаний адвоката С.Э. приводятся следующие цитаты из письма адвоката К. от 28 сентября 2009 г.: "Мы хотели бы сообщить вам, что более не оказываем правовую поддержку и юридические услуги компании Д. и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России" (п. 34), "Причиной для указанного прекращения явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией Д. по поводу их неспособности оплачивать наши гонорары по данному делу…" (п. 35), "Мы хотели бы дать вам знать о том, что в настоящее время компания Д. подписала соглашение с компанией С.И. Лимитед, которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией Д., на проведение переговоров с компанией Б.Г. СА. по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции. Компания Д. не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании С.И. Лимитед. Компания С.И. Лимитед уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени. По данному соглашению с компанией С.И. Лимитед г-н Ш. уполномочен оказывать юридическое сопровождение планируемых переговоров. Принимая во внимание данное соглашение, мы продолжаем выполнять обязательства по нему в настоящее время" (п. 37).

При этом Квалификационная комиссия не принимает довод адвоката К. о том, что в письменных свидетельских показаниях С.Э. от 14 мая 2010 г. не цитируется его письмо от 28 сентября 2009 г. в части указания на бедственное финансовое положение ООО "Д.-АСП", поскольку, как усматривается из текста письменных показаний С.Э. от 14 мая 2010 г., указанное письмо адвоката К. от 28 сентября 2009 г. было приложено к показаниям на странице 28 и оформлено в виде "Приложения SLA-1", то есть предано гласности.

Таким образом, о разглашении адвокатом К. сведений, составляющих адвокатскую тайну, а именно о том, что причиной для прекращения оказания юридических услуг компании "Д." и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России, с 21 сентября 2009 г. явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией "Д." по поводу их неспособности оплачивать гонорары адвокатов по данному делу, что адвокаты выполнили все юридические услуги, которые были изначально оговорены, но компания "Д." и г-н П. не оплатили их полностью, что адвокаты произвели некоторые инвестиции в компанию "Д." в течение работы над этим делом, однако компания "Д." по причине своего бедственного финансового положения отказалась возвращать им данный долг, — доверителю адвоката К. — ООО "Д.-АСП" стало известно не ранее 14 мая 2010 г., то есть срок, установленный п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката для привлечения адвоката К. к дисциплинарной ответственности, на момент рассмотрения Квалификационной комиссией данного дисциплинарного производства не истек.

Относительно довода адвоката К. о том, что письмом от 28 сентября 2009 г. он хотел попрощаться с представителями истца — компании "B.-G. SA" М.С. и В.С. и сказать, что не он причина этого расставания, Квалификационная комиссия отмечает, что само по себе сообщение в корректной форме процессуальным оппонентам о прекращении оказания юридической помощи доверителю полностью соответствует правилам профессиональной этики. Однако при формулировании такого сообщения адвокат обязан учитывать предписания Кодекса профессиональной этики адвоката, в том числе о том, что "Адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии" (п. 1 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката). Между тем адвокат К., будучи недоволен поведением своего доверителя ООО "Д.-АСП", из-за которого ему, по сути, пришлось вынужденно прекратить свое участие в оказании доверителю квалифицированной юридической помощи, не достигнув благоприятного для доверителя результата, который принес бы адвокату моральное и материальное удовлетворение, нарушил предписание п. 1 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката, разгласив без согласия доверителя сведения, составляющие адвокатскую тайну, что несовместимо с сохранением в рассматриваемой ситуации чести и достоинства адвоката.

С учетом изложенного Квалификационная комиссия приходит к выводу о том, что, включив в письмо представителям истца — компании "B.-G. SA" М.С. и В.С. от 28 сентября 2009 г. сведения о том, что причиной для прекращения оказания юридических услуг компании "Д." и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России, с 21 сентября 2009 г. явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией "Д." по поводу их неспособности оплачивать гонорары адвокатов по данному делу, что адвокаты выполнили все юридические услуги, которые были изначально оговорены, но компания "Д." и г-н П. не оплатили их полностью, что адвокаты произвели некоторые инвестиции в компанию "Д." в течение работы над этим делом, однако компания "Д." по причине своего бедственного финансового положения отказалась возвращать им данный долг, — адвокат К. нарушил п. 1 ст. 4, пп. 2, 3, 5 ст. 6, подп. 4 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Относительно доводов заявителя о том, что разглашение адвокатом К. сведений, составляющих адвокатскую тайну, повлекло для ООО "Д.-АСП" негативные последствия в виде возложения на него 29 июля 2010 г. Апелляционным судом обязанности компенсировать истцу — компании "B.-G. SA" судебные издержки (расходы по возражению на апелляцию), Квалификационная комиссия отмечает, что данные доводы не бесспорны.

С доводом адвоката К. о том, что в обоснование своих доводов адвокат истца С.Э. ссылается только на правило 25.13(2)(а) Правил доказывания в гражданском процессе ("Суд вправе издать приказ об обеспечении расходов в соответствии с правилом 25.12 в том случае, если он убежден в том, что, учитывая все обстоятельства дела, будет справедливым издать такой приказ, и заявитель является резидентом вне юрисдикции, но не резидентом в государстве — члене Брюссельской конвенции, государстве, обязанном в соответствии с Луганской конвенцией, или государством, подпадающим под действия Регулирования, как указано в разделе 1(3) Закона 1982 г. О Гражданской Юрисдикции и Решениях Суда"), но не правило 25.13(2)(с) Правил доказывания в гражданском процессе ("Суд вправе издать приказ об обеспечении расходов в соответствии с правилом 25.12 в том случае, если он убежден в том, что, учитывая все обстоятельства дела, будет справедливым издать такой приказ, и заявитель является компанией или иным юридическим лицом (инкорпорированным в или вне Великобритании) и имеется основание полагать, что оно не сможет оплатить расходы ответчика, если будет издан соответствующий приказ об этом"), Квалификационная комиссия согласиться не может, поскольку в п. 17 письменных показаний С.Э. от 14 мая 2010 г. помимо прямой ссылки на правило 25.13(2)(а) указано также, что компания "B.-G. SA" считает, что необходимо обязать ООО "Д.-АСП" произвести в пользу компании "B.-G. SA" обеспечительный платеж, поскольку есть основания полагать, что ООО "Д.-АСП" не сможет впоследствии компенсировать компании "B.-G. SA" ее расходы, если такой приказ будет издан.

Вместе с тем несогласие Квалификационной комиссии с доводами адвоката К. в рассматриваемой части не влияет на вывод Комиссии об отсутствии неоспоримо доказанной причинной связи между разглашением адвокатом К. сведений, составляющих адвокатскую тайну, и последствиями, которые ООО "Д.-АСП" оценивает как негативные.

Иные доводы жалобы заявителя самостоятельного правового значения не имеют.

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 1 и 5 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, единогласно выносит заключение:

— о нарушении адвокатом К. п. 1 ст. 4, пп. 2, 3, 5 ст. 6, подп. 4 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившемся во включении адвокатом К. в письмо представителям истца — компании "B.-G. SA" М.С. и В.С. от 28 сентября 2009 г. составляющих адвокатскую тайну сведений о том, что причиной для прекращения оказания юридических услуг компании "Д." и г-ну А.П. по судебным делам, ведущимся в Англии, Франции и России, с 21 сентября 2009 г. явилось длительное разногласие с г-ном А.П. и компанией "Д." по поводу их неспособности оплачивать гонорары адвокатов по данному делу, что адвокаты выполнили все юридические услуги, которые были изначально оговорены, но компания "Д." и г-н П. не оплатили их полностью, что адвокаты произвели некоторые инвестиции в компанию "Д." в течение работы над этим делом, однако компания "Д." по причине своего бедственного финансового положения отказалась возвращать им данный долг;

— о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката К. вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности в части претензий в разглашении составляющих адвокатскую тайну сведений о том, что компания "Д." подписала соглашение с компанией "С. И. Лимитед", которая обладает исключительным правом, предоставленным компанией "Д.", на проведение переговоров с компанией "Б. Г. СА." по всем сделкам или урегулированию споров, которые могут возникнуть или могут быть следствием вышеуказанных судебных процессов в Англии и Франции, что компания "Д." не вправе расторгнуть этот договор без предварительного согласия на это со стороны компании "С. И. Лимитед", что компания "С. И. Лимитед" уполномочила г-на К. оказывать данные услуги от ее имени.

Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии. Адвокату К. объявлено предупреждение.

2. Квалификационная комиссия отмечает, что в своей речи, как письменной, так и устной, адвокаты обязаны придерживаться норм деловой (юридической) лексики, осуществляя тщательный отбор слов в соответствии с их значением (семантикой), и уходить от оборотов, употребляемых на бытовом уровне, особенно если это касается личностных характеристик участников судебного разбирательства.

…Федеральный судья Ч. районного суда г. Москвы Б. обратилась в Адвокатскую палату г. Москвы с сообщением от 6 августа 2010 г. (вх. N 2543 от 11.08.2010), указав, что в процессе всего судебного разбирательства адвокат К. нарушала нормы Уголовно-процессуального кодекса РФ, Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", Кодекса профессиональной этики адвоката. Так, согласно п. 7 ч. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не вправе в процессе судебного разбирательства дела допускать высказывания, умаляющие честь и достоинство иных участников разбирательства…; согласно ст. 12 данного Кодекса, участвуя или присутствуя на судопроизводстве… адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и другим участникам процесса… Возражая против действий судей и других участников процесса, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом; согласно п. 1 ст. 15 адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав. Согласно нормам уголовно-процессуального законодательства задавать наводящие вопросы при допросе обвиняемого, потерпевшего, свидетеля запрещено. Указанные положения нормативно-правовых актов на протяжении всего периода судебного разбирательства неоднократно и грубо нарушались адвокатом К.

Заявитель считает, что из материалов дела, в частности, протоколов судебных заседаний, усматривается следующее.

1. Адвокат К., игнорируя постоянные замечания председательствующего и снятие последним ее вопросов в связи с их некорректностью, полной неотносимостью к уголовному делу, а также содержанием в самих вопросах желаемого для защиты ответа свидетеля, в каждом судебном заседании продолжала задавать такие вопросы, формулировки которых не могут быть признаны корректными по отношению к другим участникам процесса; содержащие в себе ответы, причем сформулированные так, что не позволяли свидетелю дать на допрос иной ответ, чем желала защитник. Более того, при ответах свидетелей на вопрос защитника К. последней повторялись эти ответы свидетеля, по смыслу принципиально отличающиеся от того, что в действительности сообщил свидетель. Данный факт, по мнению заявителя, подтвержден выписками из протоколов судебных заседаний.

2. Адвокат К. многократно позволяла себе высказывания в адрес председательствующего и иных участников процесса, которые являются некорректными по форме и не имеют под собой никаких объективных обоснований, основаны исключительно на субъективных домыслах защитника К. Данные высказывания защитника К. подтверждены выписками из протоколов судебных заседаний.

3. Адвокат К. многократно осуществляла попытки унизить достоинство иных участников процесса, продемонстрировать якобы свое интеллектуальное превосходство. Данные высказывания адвоката К. подтверждены выписками из протоколов судебных заседаний.

4. Адвокат К. явно превышала свои полномочия: являясь защитником обвиняемого Д., высказывала недоверие в адрес защитника подсудимого И. — Р., ставила под сомнение его компетенцию и высказывала необоснованные сомнения в том, что защитник законным образом допущен до защиты И. Данные действия адвоката К. подтверждены выписками из протоколов судебных заседаний.

5. Адвокат К. полностью игнорировала замечания председательствующего в свой адрес, позволяла себе перебивать иных участников процесса, в том числе председательствующего; делала заявления и реплики в тех ситуациях, когда слово председательствующим защитнику не предоставлялось.

6. Адвокат К. многократно, игнорируя замечания председательствующего, навязывала свое индивидуальное субъективное видение ведения процесса, постоянно указывала секретарю судебного заседания, что именно она должна внести в протокол судебного заседания, вопреки порядку судопроизводства задавала вопросы председательствующему, без обсуждения и принятия судом решения об изменении порядка исследования доказательств настаивала, чтобы установленный порядок исследования доказательств был изменен. Данные высказывания адвоката К. подтверждены выписками из протоколов судебных заседаний.

7. Адвокат К. постоянно на протяжении всего судебного разбирательства выражала недоверие суду и предпринимала попытки контроля действий суда при выполнении судом функций, не регламентированных УПК РФ, как то: способа направления запросов (требовала выписки из реестра экспедиции о порядке вызова свидетелей в судебное заседание и т.п.); также предпринимала попытки "экзаменовать" свидетелей на знание ими ведомственных и т.п. инструкций; высказывала сомнения в их профессиональной компетентности, также как и в компетентности суда; огульно обвиняла суд и иные правоохранительные органы в коррумпированности. Данные высказывания адвоката К. подтверждены выписками из протоколов судебных заседаний.

Заявитель просит возбудить в отношении адвоката К. дисциплинарное производство и в случае установления нарушений закона и иных нормативно-правовых актов принять соответствующее закону решение.

…Разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства (п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката), в связи с чем квалификационная комиссия не вправе оценивать некие абстрактные поступки адвоката К., якобы совершенные ею во время осуществления защиты подсудимого Д. в суде первой инстанции.

Обвиняя адвоката К. в ненадлежащем поведении в судебном заседании, заявитель был обязан указать конкретные факты такого поведения (дата, часть судебного заседания, суть нарушения и т.д.).

Квалификационная комиссия отмечает, что конкретность обвинения является общеправовым принципом и необходимой предпосылкой реализации лицом, против которого выдвинуто обвинение, права на защиту. Уклонение стороны дисциплинарного производства, требующей привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности, от конкретизации обвинения обязывает правоприменяющий орган толковать все сомнения в пользу лица, против которого выдвинуто обвинение в ненадлежащем поведении (то есть в пользу адвоката).

Не указывая в сообщении, в чем именно выразились действия (бездействие) адвоката К., нарушившие требования законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, заявитель приложила к сообщению выписки из протоколов судебных заседаний по уголовному делу N 1-420/2010 от 21 и 25 июня 2010 г. и 1, 6, 7, 12, 14, 16, 22 и 27 июля 2010 г., содержащие описание отдельных действий, совершавшихся адвокатом (защитником) К. в судебных заседаниях.

Квалификационная комиссия ознакомилась с предоставленными заявителем выписками из протоколов судебных заседаний и оценила действия адвоката К., отраженные в упомянутом документе, на предмет их соответствия нормам законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

Так, из протокола судебного заседания от 21.06.2010 следует, что адвокат К. в корректной форме путем постановки вопросов выясняла у свидетеля Б. обстоятельства, имеющие, по мнению защитника, отношение к предмету доказывания по уголовному делу либо необходимые для объективной оценки показаний свидетеля (например: "Вы можете назвать кого-либо, кто может подтвердить достоверность Ваших показаний в части того, что в указанное время Вы находились на месте происшествия? Как Вы объясните эти противоречия в Ваших показаниях? И т.д.). Поскольку, по мнению адвоката К., суд и представитель государственного обвинения в судебном заседании 21 июня 2010 г. оказывали давление на свидетеля А., адвокат К. делала соответствующие процессуальные заявления, отстаивала свою процессуальную позицию — обосновывала свой вывод о том, что свидетель изменил свои показания после приглашения его к столу председательствующего, где между свидетелем А. и председательствующим состоялся разговор, содержание которого присутствующие в зале судебного заседания, в том числе защитник К., не слышали.

В судебном заседании 26 июня 2010 г. адвокат К. путем постановки вопросов выясняла у свидетеля Л. подробности продажи им молотков. В этом же судебном заседании решался вопрос об оглашении показаний свидетеля П., данных им в ходе предварительного следствия, в связи с тем, что на момент рассмотрения дела судом свидетель П. умер. Защитник К. возражала против оглашения показаний свидетеля П. из-за возникших у нее сомнений в допустимости такого доказательства как справка из С.-П. отделения ЗАГС по Московской области, поскольку адвокату было неясно, как и на каком основании этот документ попал в суд. Высказывая свое мнение относительно "новых документов", появившихся в материалах уголовного дела, и делая попытку выяснить, на каком основании была запрошена и получена справка ЗАГС, адвокат К. воспользовалась правами, предоставленными ей как защитнику ст. 248 УПК РФ, которой установлено, что защитник подсудимого участвует в исследовании доказательств, заявляет ходатайства, излагает суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности, об обстоятельствах, смягчающих наказание подсудимого или оправдывающих его, о мере наказания, а также по другим вопросам возникающим в ходе судебного разбирательства.

Судебное заседание 1 июля 2010 г. в основном было посвящено выяснению обстоятельств того, было ли оказано давление сотрудниками милиции на подсудимого М. и было ли нарушено в процессе предварительного следствия право на защиту подсудимого Д.; также адвокатом К. были заданы вопросы ее подзащитному Д.

Выписка из протокола судебного заседания от 6 июля 2010 г. отражает фрагменты показаний оперативного сотрудника П. и следователя В., допрошенных в качестве свидетелей. Ознакомившись с отраженным в выписке из протокола судебного заседания ходом судебного разбирательства, Квалификационная комиссия установила, что в период рассмотрения дела защита пыталась активно способствовать суду в собирании доказательств и их исследовании. Указанный документ свидетельствует о том, что сложность дела, особенности представленных стороной обвинения доказательств и иные обстоятельства предопределили то, что судебное заседание проходило в достаточно напряженной, эмоционально насыщенной обстановке. Совершенно естественно, что при осуществлении защиты адвокат К. подвергла острой критике позицию стороны обвинения. При этом сторона защиты свободна в выборе тактики допроса, а также в решении вопроса о том, в какой момент проводящегося ею допроса будет тактически правильно заявить то или иное ходатайство. УПК РФ не запрещает участнику судебного разбирательства, в том числе защитнику, заявлять ходатайства в любой момент судебного следствия, при этом председательствующий также не лишен права рассмотреть ходатайство незамедлительно либо отложить рассмотрение ходатайства до окончания начатого (проводящегося) допроса.

В судебном заседании 7 июля 2010 г. адвокатом К. был заявлен отвод председательствующему, поскольку она посчитала, что запрос суда от 22 июня 2010 г. был направлен с нарушением Инструкции по судебному делопроизводству в Верховных судах республик, краевых и областных судах, судах городов федерального значения, судах автономной области и автономных округов (в редакции приказа Судебного департамента при Верховном суде РФ от 08.11.2005 N 140); кроме того, суд, по мнению адвоката К., необоснованно снял множество ее вопросов, связанных с выяснением юридически значимых обстоятельств по делу.

Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (ч. 1, 3 ст. 15 УПК РФ).

Председательствующий руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные УПК РФ меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон, обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания, разъясняет всем участникам судебного разбирательства их права и обязанности, порядок их осуществления, а также знакомит с регламентом судебного заседания, установленным статьей 257 УПК РФ.

Квалификационная комиссия неоднократно обращала внимание в своих заключениях на то, что уголовно-процессуальным законом РФ предусмотрено право участников процесса заявлять отводы, в частности и суду, а также подавать свои возражения на действия председательствующего. Указанные права, предоставленные участникам процесса при рассмотрении уголовных дел в судах, не могут рассматриваться как давление на суд, так как являются правами участников процесса, предоставленными им уголовно-процессуальным законом, в частности ст. 53 и ст. 243 УПК РФ. Проявление участником судебного разбирательства настойчивости в отстаивании своей позиции (неоднократные заявления однотипных ходатайств, повторная постановка допрашиваемым лицам повторных вопросов, отклоненных председательствующим, и т.п.) не может рассматриваться ни как нарушение порядка в судебном заседании, ни тем более как действия, умаляющие авторитет судебной власти (см. "Вестник Адвокатской палаты г. Москвы". 2006. N 2-3 (28-29). С. 66-71).

Выписки из протоколов судебных заседаний 12, 14, 16 и 22 июля 2010 г. свидетельствуют о том, что в перечисленных судебных заседаниях обсуждались многочисленные процессуальные вопросы, а именно: порядок оформления выдаваемых судом защитнику копий протоколов судебных заседаний, сбор доказательств по делу, основания отказа суда в возвращении дела прокурору, порядок исследования доказательств по делу, допуск к участию в деле нового защитника подсудимого И. и т.д. Давая оценку указанным материалам дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия отмечает, что в отстаивании интересов доверителя адвокат может проявлять не всегда устраивающую суд активность — заявлять многочисленные ходатайства, возражения на действия председательствующего и т.д., однако это не может свидетельствовать о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку такие способы реализации адвокатом-защитником своих процессуальных прав предусмотрены уголовно-процессуальным законодательством (ст. 53, 243 ч. 3, 248 и др. УПК РФ), а адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами (подп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Европейский Суд по правам человека в постановлении по делу П.С. против Нидерландов (жалоба N 39657/98) от 28 октября 2003 г. указал, что пределы допустимой критики в некоторых обстоятельствах могут быть более широкими, когда ее объектами являются должностные лица государства, и правовая оценка сделанных адвокатом заявлений не должна приводить к так называемому "замораживающему эффекту" в отношении исполнения адвокатом своих профессиональных обязанностей и защиты интересов клиентов в будущем (Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2004. N 2).

Относительно содержащихся в сообщении заявителя утверждений о том, что адвокат К. позволяла себе в некорректной форме высказывания в адрес других участников процесса, осуществляла попытки унизить их достоинство, ставила под сомнение компетентность адвоката Р., Квалификационная комиссия отмечает, что в рамках данного дисциплинарного производства она не вправе проверять на предмет соответствия нормам законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката суждения или высказывания адвоката К. о иных участниках процесса, поскольку последние, являясь совершеннолетними дееспособными лицами, с жалобами на действия адвоката К. не обращались, свое негативное отношение к суждениям адвоката К. не высказывали, о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности не просили.

Одновременно с вышеизложенными положениями и выводами Квалификационная комиссия отмечает, что установленный в законе запрет на привлечение адвоката к ответственности за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение касается лишь существа этого мнения, но не формы его выражения. Поэтому исходя из доводов заявителя Квалификационная комиссия оценила на предмет соответствия адвокатской этике форму выражения адвокатом К. своих доводов при заявлении ходатайств 14 июля 2010 г. и 22 июля 2010 г. и при выступлении в прениях сторон 27 июля 2010 г.

При анализе и юридической оценке оспариваемой заявителем формы изложения адвокатом К. своих доводов при осуществлении защиты подсудимого Д. Квалификационная комиссия учитывала положения Кодекса профессиональной этики адвоката о том, что:

"При осуществлении профессиональной деятельности адвокат… придерживается манеры поведения, соответствующей деловому общению" (п. 2 ст. 8);

"Участвуя или присутствуя на судопроизводстве… адвокат должен проявлять уважение к суду…" (ч. 1 ст. 12), "Возражая против действий судей… адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом" (ч. 2 ст. 12).

По мнению Квалификационной комиссии, адвокатом К. были допущены нарушения п. 2 ст. 8 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката в нижеизложенных случаях.

Так, оценивая стиль ведения дела председательствующим, адвокат К. в судебном заседании 14 июля 2010 г. произносит фразу: "Есть основания полагать, что судья Б. находится в эмоциональной зависимости от судьи М…". Выступая в прениях сторон 27 июля 2010 г., адвокат К. включает в защитительную речь следующее суждение о незаконности действий председательствующего: "Продемонстрировав непроцессуальные личные доверительные отношения с сотрудниками МУРа, вызвавшие догадки о близких или семейных отношениях судьи Б. с сотрудниками МУРа, судья Б. также должна была написать заявление об отставке или взять самоотвод, чтобы не нарушать конституционные права подсудимых на независимый и объективный суд".

Оценив содержащиеся в устных выступлениях адвоката К. суждения, содержащие личностные характеристики председательствующего, такие как нахождение судьи Б. "…в эмоциональной зависимости от судьи М…" и "…непроцессуальные личные доверительные отношения с сотрудниками МУРа, вызвавшие догадки о близких или семейных отношениях судьи Б. с сотрудниками МУРа…", Квалификационная комиссия отмечает, что словесные обороты близки к бытовому общению, в то время как судебная речь призвана оказать целенаправленное и эффективное воздействие на суд. Статус адвоката слишком высок и ответственен, и его язык является показателем уровня его культуры. Поэтому в своей речи, как письменной, так и устной, адвокаты просто обязаны придерживаться норм деловой (юридической) лексики, осуществляя тщательный отбор слов в соответствии с их значением (семантикой) и уходя от оборотов, присущих бытовому уровню, особенно если это касается личностных характеристик участников судебного разбирательства.

Таким образом, придав своим суждениям "…в эмоциональной зависимости от судьи М…" и "…непроцессуальные личные доверительные отношения с сотрудниками МУРа, вызвавшие догадки о близких или семейных отношениях судьи Б. с сотрудниками МУРа…" ненадлежащую форму изложения, адвокат К. нарушила п. 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которому "при осуществлении профессиональной деятельности адвокат… придерживается манеры поведения, соответствующей деловому общению".

Использовав в своем суждении о действиях председательствующего (выдержка из протокола судебного заседания от 22 июля 2010 г.) фразу "…и превращаясь из органа правосудия в орган, фактически скоррумпированный с уголовным розыском…", адвокат К. тем самым нарушила положения ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, которая предусматривает, что "Участвуя или присутствуя на судопроизводстве… адвокат должен… проявлять уважение к суду… Возражая против действий судей… адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом". Слова "коррумпированный" и "коррупция" в русском языке имеют негативный смысл и употребляются в значении:

— коррумпированный — проникнутый коррупцией;

— коррупция — моральное разложение должностных лиц и политиков, выражающееся в незаконном обогащении, взяточничестве, хищении и срастании с мафиозными структурами (Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Изд-во "Азъ", 1992).

Соответственно, утверждение о превращении суда из органа правосудия в орган, фактически скоррумпированный с уголовным розыском, эквивалентно утверждению о безнравственности и непорядочности. Квалификационная комиссия считает, что адвокат К. не имела права публично, в том числе в присутствии лиц, находящихся в зале судебного заседания, давать оценку действиям председательствующего с использованием подчеркнуто негативной лексики ("скоррумпированный"); кроме того, Комиссия считает, что указанное суждение вообще является заведомо лишним, не относимым к рассматриваемому делу.

Одновременно Квалификационная комиссия обращает внимание адвоката К. на тот общеизвестный факт, что русский язык, по образному выражению И.С. Тургенева, "велик и могуч", содержит достаточное количество средств (синонимичные ряды и др.), позволяющих адвокату избегать в своей речи слов и словосочетаний, обоснованность использования которых в конкретном случае может вызвать недопонимание и претензии со стороны других участников судопроизводства.

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, единогласно выносит заключение:

— о нарушении адвокатом К. п. 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, что выразилось в использовании ею в ходе судебного разбирательства дела ее подзащитного Д.Ч. районным судом г. Москвы для публичной оценки действий председательствующего по делу федерального судьи Б. высказываний "…в эмоциональной зависимости от судьи М…" и "…непроцессуальные личные доверительные отношения с сотрудниками МУРа, вызвавшие догадки о близких или семейных отношениях судьи Б. с сотрудниками МУРа…";

— о нарушении адвокатом К. ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, что выразилось в использовании ею в ходе судебного разбирательства дела ее подзащитного Д.Ч. районным судом г. Москвы для публичной оценки действий председательствующего по делу федерального судьи Б. высказывания "…и превращаясь из органа правосудия в орган, фактически скоррумпированный с уголовным розыском…".

Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии и вынес адвокату К. взыскание в форме предупреждения.

3….Адвокат не представил убедительных доказательств, опровергающих доводы заявителя и подтверждающих выполнение им принятых обязательств по договору об оказании юридической помощи.

… В жалобе, адресованной в Адвокатскую палату г. Москвы, Т.-З. сообщает следующее.

С адвокатом К. 9 ноября 2009 г. ею было заключено Соглашение N 195 на защиту ее прав и интересов "по наследственному делу, связанному с земельным участком и жилым строением". Адвокат должен был представлять ее интересы в суде, подготовив для этого необходимые юридические документы.

Однако адвокат К. не выполнил принятых на себя по указанному соглашению обязательств. По утверждению заявительницы, адвокат К. опаздывал на судебные заседания, а если и являлся, то со ссылкой на наличие якобы уважительных причин откладывал заседания, что повлияло на затягивание дела.

22 апреля 2010 г. по совету адвоката К. было отозвано из В. городского суда Московской области поданное ранее исковое заявление заявительницы, поскольку, как объяснил адвокат К., "нужно составлять другой иск". Также адвокат К. уверял заявительницу, что в Регистрационную палату им уже направлен документ от Коллегии адвокатов "К.-П." "с целью предотвратить какие-либо действия со спорным земельным участком". Однако на деле в течение полутора месяцев никакого другого иска адвокат К. не составил и никаких документов в Регистрационную палату за его подписью не поступало. С 22 апреля до конца мая 2010 г. связаться с адвокатом К. было невозможно, так как он постоянно якобы находился в разъездах, и за это время спорный земельный участок был продан ответчиком. Недобросовестное отношение к работе адвоката К. повлекло за собой усложнение дела заявительницы.

26 августа 2010 г. состоялось заседание суда по иску о признании сделки ничтожной. В иске было отказано и, как объяснил заявительнице судья, причиной этого якобы стало неправильное составление искового заявления, "что указывает на некомпетентность адвоката К. по данному вопросу".

На состоявшееся решение адвокат К. обязался написать краткую кассационную жалобу, чтобы не пропустить срока подачи полной кассационной жалобы.

Однако, как утверждает заявительница, представленная заявительнице адвокатом К. в качестве поданной в суд краткая кассационная жалоба, датированная 31 августа 2010 г., в суд не поступала. Заявляя, что такая жалоба была подана, адвокат К. вводил ее в заблуждение. Более того, адвокат совершил подлог. Как утверждает заявительница, входящий номер краткой кассационной жалобы N 4936 от 31.08.2010 на самом деле является входящим номером поданного в суд ее ходатайства от 31.03.2010. Заявительница считает, что адвокат К. подделал на краткой кассационной жалобе штамп В. городского суда для входящей корреспонденции, чтобы ввести заявительницу в заблуждение и "не пропустить сроки подачи краткой кассационной жалобы на решение суда от 26.08.2010". Кроме того, содержание краткой кассационной жалобы, составленной адвокатом К., "включает в себя неправдоподобные факты".

Полагая, что действия адвоката К. противоречат положениям ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката, в соответствии с которыми адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия, заявительница просит применить к адвокату К. меры дисциплинарной ответственности, предусмотренные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката.

…Выслушав объяснения заявителя Т.-З., исследовав материалы дисциплинарного производства и проголосовав именными бюллетенями, Квалификационная комиссия единогласно пришла к следующему заключению.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами.

В соответствии с п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

На основании ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства.

Квалификационная комиссия должна дать заключение по возбужденному дисциплинарному производству в том заседании, в котором состоялось разбирательство по существу, на основании непосредственного исследования доказательств, представленных участниками производства до начала разбирательства, выслушивания их объяснений.

Исследовав и оценив объяснения заявительницы Т.-З., письменные объяснения адвоката К. и материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия приходит к следующему.

Претензии заявительницы к адвокату в части его неявок в судебные заседания по гражданскому делу и заявления якобы необоснованных ходатайств об отложении дела слушанием Комиссия считает недоказанными. Обязанность доказывания совершения адвокатом такого рода нарушений лежала на заявительнице, однако копий соответствующих протоколов судебного заседания ею не представлено. В отсутствие же данных доказательств судить о степени обоснованности претензий заявительницы к адвокату невозможно.

Квалификационная комиссия не имеет возможности высказать свое суждение и по поводу претензий заявительницы в том отношении, что адвокат якобы избрал неверную тактику ведения гражданского дела, посоветовав ей отозвать одно исковое заявление и подать другое. Тактика ведения адвокатом гражданского или уголовного дела не регулируется законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката, а определяется конкретными обстоятельствами соответствующего дела, и обсуждать данный вопрос Комиссия не компетентна.

В то же время Квалификационная комиссия констатирует в действиях адвоката К. наличие дисциплинарного проступка, выражающегося в следующем.

Из представленной заявительницей копии Соглашения N 185 от 9 ноября 2009 г. следует, что адвокат К. принял на себя обязательства по представлению интересов Т.-З. (до изменения фамилии — С.) в В. суде Московской области с обжалованием всех судебных решений и участием в судах кассационной инстанции. Плата за ведение дела была определена сторонами в размере 75000 рублей.

Заявительница обвиняет адвоката в том, что он обманул ее в том отношении, что якобы подал в В. городской суд Московской области необходимую для защиты ее интересов краткую кассационную жалобу. На самом же деле такой жалобы адвокатом не подавалось, а имеющийся на жалобе штамп подделан.

Из представленного заявительницей письма от 14.09.2010 N 13688 за подписью председателя В. городского суда Московской области Б. следует, что за номером входящей корреспонденции суда 4936 краткой кассационной жалобы от имени К. или Т.-З. (до изменения фамилии — С.) не числится. Копия свидетельства об изменении имени заявительницей представлена.

За указанным номером входящей корреспонденции зарегистрировано ходатайство об отложении дела от имени С.

В период с 26.08.2010 по 14.09.2010 краткой кассационной жалобы на решение суда от 26.08.2010 от К. в суд не поступало.

Из объяснений адвоката К. по данному эпизоду следует, что он действительно составлял упомянутый процессуальный документ и в его адвокатском досье по гражданскому делу имеется его копия с исходящим номером 158 Коллегии адвокатов "К.-П." и датой 31 августа 2010 г., "на которой отсутствуют какие-либо штампы и печати. Все оригиналы документов по краткой жалобе, по настоянию Т.-З., выдавались ей на руки, и последняя сама, никому не доверяя, якобы возила их в В. городской суд МО".

С первой частью этих объяснений адвоката К. Комиссия может согласиться, однако они не в состоянии опровергнуть соответствующие претензии заявительницы и приводимые в их обоснование доводы. Наличие в адвокатском досье копии процессуального документа, "на которой отсутствуют какие-либо штампы и печати", ровным счетом ни о чем не говорит. Штамп входящей корреспонденции суда или иного учреждения проставляется на единственной копии документа в подтверждение того, что соответствующий документ в учреждение поступил. В данном случае эта копия документа находится у заявительницы. Указанная копия обозревалась в заседании Квалификационной комиссии, и результаты этого осмотра отражены в протоколе заседания Комиссии и в настоящем заключении.

Квалификационная комиссия находит убедительными и пояснения заявительницы Т.-З. по поводу обстоятельств, при которых у нее появился экземпляр краткой кассационной жалобы с личной подписью адвоката К.

Достаточно убедительны пояснения заявительницы и в том отношении, что поскольку за входящим номером В. городского суда "4936" числится ходатайство об отложении дела от имени С. от 31.03.2010, то цифра "8" в обозначении месяца, в котором было подано это ходатайство, появилась в результате исправления имевшейся в подлинном документе цифры "3". В результате появилась фальсифицированная дата "31.08.2010". После этого штамп входящей корреспонденции В. городского суда с номером "4936" и фальсифицированной датой "31.08.2010" был тем или иным способом скопирован (скорее всего отсканирован) с ходатайства от имени С. и воспроизведен на краткой кассационной жалобе.

Что же касается объяснений адвоката К. в том отношении, что ни им, ни его сотрудниками краткой кассационной жалобы не подавалось, поскольку "Все оригиналы документов по краткой жалобе, по настоянию Т.-З., выдавались ей на руки, и последняя сама, никому не доверяя, якобы возила их в В. городской суд МО", то они Квалификационной комиссией отвергаются как надуманные, нелогичные и неубедительные. Эти объяснения в полной мере опровергаются объяснениями Т.-З., письмом В. городского суда, а также копией краткой кассационной жалобы с фальсифицированным штампом входящей корреспонденции. Исходя из содержания имеющейся на штампе информации краткая жалоба якобы была сдана в суд 31.08.2010 и зарегистрирована под номером "4936", чего на самом деле не было.

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь подп. 4 п. 1 ст. 7, подп. 2 п. 2 ст. 17, п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", ст. 8, п. 1 ст. 18 и подп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, по результатам рассмотрения жалобы Т.-З. выносит заключение о наличии в действиях (бездействии) адвоката К. нарушения п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившегося в том, что, приняв на себя в соответствии с Соглашением N 185 от 9 ноября 2009 г. представление интересов С. (после изменения фамилии — Т.-З.) в В. городском суде Московской области с обжалованием всех судебных решений и участием в судах кассационной инстанции, адвокат К. заверил доверительницу, что им подана краткая кассационная жалоба на решение В. городского суда от 26 августа 2010 г. В подтверждение своих слов адвокат выдал доверительнице копию названного документа, датированного 31.08.2010 и якобы зарегистрированного в В. суде под номером "4936".

Фактически же такого документа в суд не поступало, а штамп входящей корреспонденции В. городского суда с номером "4936" и датой "31.08.2010" оказался поддельным. В связи с указанными обстоятельствами доверительница была вынуждена подать краткую кассационную жалобу от собственного имени.

Совет согласился с заключением Квалификационной комиссии и вынес решение о прекращении статуса адвоката К.