Без рубрики
Обзор дисциплинарной практики Совета АП г. Москвы
1. Статья 15 Кодекса профессиональной этики адвоката предписывает адвокату строить отношения с другими адвокатами на основе взаимоуважения и соблюдения их профессиональных прав…
…8 октября 2009 г. (вх. N 2772) с жалобой на адвоката К. в Адвокатскую палату г. Москвы обратилась адвокат Р. Распоряжением Президента Адвокатской палаты г. Москвы N 190 от 16 октября 2009 г. в отношении адвоката К. было возбуждено дисциплинарное производство.
Заявительница сообщила следующее.
В связи с поручением на оказание юридической помощи гр. З. в его споре с К-вым о признании сделки недействительной адвокат Р. участвует в рассмотрении гражданского дела в О. городском суде М. области.
Интересы ответчика К-ва представляет его брат — адвокат К.
Вопреки требованию п. 1 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, в соответствии с которой адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав, адвокат К. допустил выражения в адрес адвоката Р., умаляющие ее честь и достоинство. Указанные выражения он использовал в письменных возражениях на встречный иск доверителя З.
Так, на странице 3 своих возражений на иск адвокат К. допустил следующие выражения: "При этом почти все, что во встречном иске утверждает адвокат Р., — это клевета, ложь или фальсификация доказательств", "…ранее адвокат Р. фальсифицировала факт-основание на получение отсрочки по оплате госпошлины…".
А на странице 4 своих возражений адвокат К. указал, что адвокат Р. "…заведомо клевещет на адвоката К.", "…все абзацы на 2, 3 и 4 листах — это ложь, клевета, фальсификация и голословные фантазии адвоката Р.".
В связи с изложенным адвокат Р. просит в соответствии со ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката применить к адвокату К. меры дисциплинарной ответственности, предусмотренные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и вышеназванным Кодексом.
…Выслушав стороны дисциплинарного производства, исследовав представленные ими документы и проголосовав именными бюллетенями, Квалификационная комиссия приходит к следующему заключению.
На основании п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами.
А в соответствии с п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства, в соответствии с которыми обязанность доказывания соответствия действительности высказанных ими утверждений лежит на сторонах дисциплинарного производства.
В соответствии с п. 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат уважает права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц, придерживается манеры поведения и стиля одежды, соответствующих деловому общению.
Статья 15 того же Кодекса предписывает адвокату строить свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав.
Адвокат должен воздерживаться от употребления выражений, умаляющих честь, достоинство или деловую репутацию другого адвоката в связи с осуществлением им адвокатской деятельности.
Как видно из имеющихся в материалах дисциплинарного производства "Возражений на встречный иск" (стр. 3), подготовленных и подписанных адвокатом К., адвокат К. действительно допустил там следующие выражения: "При этом почти все, что во встречном иске утверждает адвокат Р., — это клевета, ложь или фальсификация доказательств", "…ранее адвокат Р. фальсифицировала факт — основание на получение отсрочки по оплате госпошлины…".
А на странице 4 своих возражений адвокат К. записал, что адвокат Р. "…заведомо клевещет на адвоката К.", "…все абзацы на 2, 3 и 4 листах — это ложь, клевета, фальсификация и голословные фантазии адвоката Р.".
При оценке вышеприведенных словесных конструкций Квалификационная комиссия исходит из следующего.
Под "клеветой" в русском языке понимается порочащая кого-либо информация, ложь. Ложью же является "намеренное искажение истины, неправда" <1>.
В соответствии со ст. 129 УК РФ клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, образует состав преступления.
Слово "фальсификация" расшифровывается в Словаре русского языка как "поддельная вещь, выдаваемая за настоящую" <2>. В случае заявления о том, что имеющееся в деле доказательство является подложным, суд может для проверки этого заявления назначить экспертизу или предложить сторонам представить иные доказательства (ст. 186 ГПК РФ).
По смыслу приведенной нормы "подложными", или, что то же самое, фальсифицированными, могут быть только письменные или вещественные доказательства, которые в случае необходимости могут быть направлены на экспертизу. В то же время неточное или даже неверное объяснение стороны или ее представителя исследовать с помощью заключения эксперта невозможно.
В одном из своих значений слово "фантазия" понимается как "нечто надуманное, неправдоподобное, несбыточное, ложь" <3>. Что же касается прилагательного "голословные", то есть "не подтвержденные доказательствами или фактами" <4>, то в конструкции избранного адвокатом К. предложения оно призвано подчеркнуть негативный смысл слова "фантазии".
———————————
<1> Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1981. С. 246, 281.
<2> Там же. С. 754.
<3> Там же. С. 755.
<4> Там же. С. 123.
Таким образом, употребленные адвокатом К. в процессуальном документе, составленном для приобщения и приобщенном по ходатайству адвоката к материалам гражданского дела, рассматриваемого О. городским судом М. области, словесные конструкции носят негативный и оскорбительный характер, порочат честь и достоинство адвоката Р., являются публичным выражением неуважения к коллеге и не соответствуют манере делового общения.
Речь идет о следующих выражениях, употребленных в процессуальном документе адвокатом К.:
1) "При этом почти все, что во встречном иске утверждает адвокат Р., — это клевета, ложь или фальсификация доказательств";
2) "…ранее адвокат Р. фальсифицировала факт-основание на получение отсрочки по оплате госпошлины…";
3) адвокат Р. "…заведомо клевещет на адвоката К.";
4) "…все абзацы на 2, 3 и 4 листах — это ложь, клевета, фальсификация и голословные фантазии адвоката Р.".
Констатируя наличие в действиях адвоката К. дисциплинарного проступка, Квалификационная комиссия, кроме всего прочего, исходит из правовой позиции Европейского Суда по правам человека. Все приведенные выше негативные выражения были употреблены адвокатом К. в процессуальном документе, в ходе работы над которым у него была возможность "переиначить высказанное, облагородить фразу или опустить ее до того, как употребленное им выражение станет достоянием публики" (см. постановление Европейского Суда по правам человека по делу "Гюндюз против Турции" [Gunduz v. Turkey] (Application N 35071/97)/Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2004. N 4. С. 20-21).
На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы выносит заключение:
о нарушении адвокатом К. п. 2 ст. 8 и п. 1 ч. 2 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившемся в употреблении им в процессуальном документе, составленном для приобщения и приобщенном по ходатайству адвоката к материалам гражданского дела, рассматриваемого О. городским судом М. области, следующих словесных конструкций:
1) "При этом почти все, что во встречном иске утверждает адвокат Р., — это клевета, ложь или фальсификация доказательств";
2) "…ранее адвокат Р. фальсифицировала факт-основание на получение отсрочки по оплате госпошлины…";
3) адвокат Р. "…заведомо клевещет на адвоката К.";
4) "…все абзацы на 2, 3 и 4 листах — это ложь, клевета, фальсификация и голословные фантазии адвоката Р.".
Употребленные в этих словесных конструкциях выражения носят негативный и оскорбительный характер, порочат честь и достоинство адвоката Р., являются публичным выражением неуважения к коллеге и не соответствуют манере делового общения.
Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии и вынес адвокату К. дисциплинарное взыскание в форме предупреждения.
2…. В тех случаях, когда возникает правовой спор о том, был ли защитник уведомлен следователем о дне, месте и времени производства процессуального (следственного) действия, в том числе когда против адвоката выдвигаются обвинения в нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, следователь обязан представить убедительные доказательства факта уведомления.
…Расторжение соглашения как юридический факт означает, что обвиняемый на данный конкретный момент не обеспечен защитником, что обязывает должностное лицо или государственный орган, в производстве которого находится уголовное дело, совершить ряд последовательных действий, предписанных законом для обеспечения конституционного права каждого обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника).
26 ноября 2009 г. в Адвокатскую палату г. Москвы из Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Москве в соответствии со ст. 4, п. 2 ст. 17, подп. 9 п. 3 ст. 31, п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" поступило представление от 13 октября 2009 г. N 9-49/15994 (вх. N 3328), в котором поставлен вопрос о рассмотрении в рамках дисциплинарного производства сообщения следователя по особо важным делам от 17.09.2009 на действия адвоката Д.
… В сообщении указывается, что 26.03.2009 адвокатом Коллегии адвокатов, директором адвокатского агентства "М. и партнеры" Д. представлен ордер от 25.03.2009 N 09-148 на ведение дела и защиту интересов обвиняемого Ш. Основанием выдачи представленного ордера указано "соглашение", при этом в нарушение установленной формы отсутствуют реквизиты. Представленный адвокатом Д. ордер в тот же день был приобщен к материалам уголовного дела, и в соответствии с ч. 1 ст. 50 УПК РФ она была допущена к участию в производстве по уголовному делу для осуществления защиты прав и интересов обвиняемого Ш. на предварительном следствии.
В тот же день (26.03.2009) адвокат Д. приняла участие в рассмотрении К. районным судом г. Москвы ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей обвиняемого Ш.
13.04.2009 в СО поступило ходатайство адвоката Д. от 10.04.2009 за N 09-101 по уголовному делу, в котором указывается, что она на основании соглашения в соответствии с Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и ч. 1 ст. 50 УПК РФ осуществляет защиту законных прав и интересов Ш. В соответствии с ч. 4 ст. 49 УПК РФ адвокат Д. ходатайствовала о допуске ее в производство по делу в качестве защитника обвиняемого Ш., выдаче ей соответствующего разрешения на свидание с обвиняемым Ш. в следственном изоляторе, ознакомлении с протоколами следственных действий, произведенных с участием Ш., постановлениями о назначении экспертиз и заключениями экспертов, а также постановлениями и иными процессуальными документами, которые предъявлялись или должны быть предъявлены Ш. В ходатайстве также содержится просьба адвоката Д. с момента ее допуска в качестве защитника Ш. проводить все следственные действия с ее участием, о времени, дате и месте проведения следственных действий просит информировать заблаговременно по номеру телефона ее юридической консультации.
Органами предварительного следствия указанное ходатайство рассмотрено и 13.04.2009 следователем вынесено постановление о его удовлетворении. Адвокату Д. предложено уведомить о дате и времени своей явки в следственный отдел для частичного предъявления ей материалов уголовного дела на стадии предварительного следствия.
Для участия в следственных и процессуальных действиях в период с 09.07.2009 по 11.09.2009 согласно заявленному адвокатом Д. ходатайству и в соответствии с требованиями УПК РФ адвокат Д. как лично, так и через секретаря адвокатского агентства заблаговременно извещалась о дне и времени их проведения. Несмотря на неоднократные вызовы следствия, адвокат Д. не явилась ни на одно из следующих следственных и процессуальных действий:
— 09.07.2009 и 11.09.2009 в Московский городской суд для участия в рассмотрении ходатайств о продлении сроков содержания под стражей обвиняемого Ш.;
— 31.07.2009 в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для защиты Ш. при предъявлении обвинения в окончательной редакции;
— 11, 17, 18, 21, 24, 26, 28 августа 2009 г., 2, 3, 4, 7, 8, 9, 10 сентября 2009 г. в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для ознакомления с материалами уголовного дела.
По мнению следователя, обвиняемый Ш. не имел возможности окончить ознакомление с материалами уголовного дела, так как настаивал на участии своего защитника — адвоката Д., с которой в связи с ее неявкой не имел ни одного свидания, что обусловлено неисполнением адвокатом Д. взятых на себя обязательств.
На запрос следователя об уважительности причин неявки адвоката Д. в назначенное следователем время для проведения следственных и процессуальных действий адвокатом Д. факсимильной связью представлен ответ о том, что ею не заключались соглашения с обвиняемым Ш. на ее участие в выполнении требований ст. 217 УПК РФ, а также что ее полномочия по ранее представленному ордеру N 09-148 от 25.03.2009 истекли.
Заявитель считает, что доводы адвоката Д. являются несостоятельными, так как ознакомление с материалами уголовного дела входит в срок следствия и содержания обвиняемого под стражей, то есть является процессуальным действием, проводимым в рамках предварительного следствия. При этом адвокатом Д. не представлено подтверждения о сроках ее полномочий по представленному ордеру и ссылка на истечение полномочий противоречит положениям ст. 49-53 УПК РФ.
Вышеприведенные обстоятельства дают основания заявителю полагать, что адвокатом Д. при осуществлении профессиональной деятельности допущены:
— нарушение ч. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката в части добросовестного и своевременного исполнения своих обязанностей;
— нарушение п. 5 ч. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката в части принятия поручений на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить;
— нарушение ч. 3 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката в части принятия поручения, если его исполнение будет препятствовать исполнению другого ранее принятого поручения;
— нарушение ч. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката в части отказа от защиты по уголовному делу по принятому в порядке соглашения поручению на осуществление защиты и отказа от защиты без уважительной причины по принятому поручению на стадии предварительного следствия;
— нарушение ч. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката в части заблаговременного уведомления суда, следователя, а также других адвокатов, участвующих в процессе, о невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании и следственном действии.
Заявитель считает, что адвокат Д. должна быть привлечена к дисциплинарной ответственности в соответствии с процедурами, предусмотренными разделом 2 Кодекса профессиональной этики адвоката.
…Изучив письменные материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы представления Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Москве от 13 октября 2009 г. N 9-49/15994, основанного на сообщении следователя по особо важным делам от 17.09.2009 N 87пр/2008-358059, и доводы объяснения адвоката Д., Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, единогласно пришла к следующим выводам.
По утверждению заявителя, в период с 9 июля 2009 г. по 10 сентября 2009 г. адвокат Д. неоднократно не являлась в Московский городской суд и в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для участия в производстве процессуальных (следственных) действий с участием своего подзащитного обвиняемого Ш., будучи при этом заранее извещенной о дне, месте и времени их производства.
При рассмотрении, проверке и оценке в ходе дисциплинарного производства доказанности и обоснованности доводов заявителя Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката (являющейся частным проявлением презумпции невиновности). Дисциплинарное производство осуществляется на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Это означает, что заявитель должен доказать свое утверждение о совершении адвокатом поступка, нарушающего законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекс профессиональной этики адвоката.
В обоснование утверждения о том, что адвокат Д. была уведомлена о дне, месте и времени производства процессуальных действий с участием ее подзащитного обвиняемого Ш. в период с 9 июля 2009 г. по 10 сентября 2009 г., заявителем представлены ксерокопии телефонограмм, уведомлений и рапортов:
1) телефонограмма от 24 июля 2009 г. о необходимости 30 июля 2009 г. явиться в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве во временной период 10-13 часов для участия в предъявлении обвинения в окончательной редакции;
2) уведомление от 09.09.2009 N 87-2008/358059 о необходимости явиться к 10 часам в зал N 421 Московского городского суда для участия в рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания под стражей Ш. (дата рассмотрения ходатайства в уведомлении не указана);
3) рапорт следователя В. на имя руководителя следственного отдела Я. от 11.09.2009, в котором сообщается, что для вручения письменного уведомления о вызове адвоката Д. 09.09.2009 осуществлялся выезд по месту фактического местонахождения адвокатского агентства "М. и партнеры", но секретаря адвокатского агентства Е. на месте не оказалось, а находившаяся в агентстве сотрудница, не указавшая своих данных, принять уведомление отказалась;
4) телефонограмма от 5 августа 2009 г. о необходимости 11 августа 2009 г. явиться к 10 часам в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для ознакомления с материалами уголовного дела по обвинению Ш.;
5) рапорт следователя В. на имя руководителя следственного отдела Я. от 11.08.2009, в котором сообщается, что адвокат Д. для ознакомления с материалами уголовного дела не явилась 11.08.2009;
6) телефонограмма от 11 августа 2009 г. о необходимости 17 августа 2009 г. явиться к 10 часам в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для ознакомления с материалами уголовного дела по обвинению Ш.;
7) рапорт следователя В. на имя руководителя следственного отдела Я. от 17.08.2009, в котором сообщается, что адвокат Д. для ознакомления с материалами уголовного дела не явилась 17.08.2009;
8) телефонограмма от 13 августа 2009 г. о необходимости 18 августа 2009 г. явиться к 11 часам в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для ознакомления с материалами уголовного дела по обвинению Ш.;
9) рапорт следователя В. на имя руководителя следственного отдела Я. от 18.08.2009, в котором сообщается, что адвокат Д. для ознакомления с материалами уголовного дела не явилась 18.08.2009;
10) уведомление от 03.09.2009 N 87-2008/358059 о необходимости явиться 16, 17, 18 сентября 2009 г. к 10 часам в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для ознакомления с материалами уголовного дела по обвинению Ш.;
11) уведомление от 17.08.2009 N 87-2008/358059 о необходимости явиться 21, 24, 26 и 28 августа 2009 г. к 10 часам в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для ознакомления с материалами уголовного дела по обвинению Ш., на котором имеется рукописная отметка от 17.08.2009 о принятии уведомления секретарем Е.;
12) уведомление от 31.08.2009 N 87-2008/358059 о необходимости явиться 2, 3, 4, 7, 8, 9, 10 и 11 сентября 2009 г. к 10 часам в учреждение ФБУ ИЗ-77/7 УФСИН России по г. Москве для ознакомления с материалами уголовного дела по обвинению Ш., на котором имеется рукописная отметка от 01.09.2009 о принятии уведомления секретарем Е.
При оценке доказанности факта уведомления следователем В. адвоката Д. о дне, месте и времени производства процессуальных действий с участием ее подзащитного обвиняемого Ш. в указанный выше период Квалификационная комиссия исходила из следующего.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ подразумевает, что профессиональные участники уголовного судопроизводства в своей деятельности будут строго руководствоваться законом и нормами профессиональной этики, в силу чего между следователем и защитником должны складываться конструктивные взаимоотношения. Исходя из этого постулата законодатель в УПК РФ специально не регламентирует вопрос о том, каким образом (в какой форме) защитник должен быть уведомлен следователем о дне, месте и времени производства процессуального (следственного) действия. Однако в тех случаях, когда возникает правовой спор о том, был ли защитник уведомлен следователем о дне, месте и времени производства процессуального (следственного) действия, в том числе когда против адвоката выдвигаются обвинения в нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, следователь обязан представить убедительные доказательства факта уведомления.
Между тем на большей части представленных заявителем уведомлений отсутствуют подписи адвоката Д. или уполномоченного ею на их получение лица, являющиеся бесспорным доказательством факта ознакомления адвоката с содержанием уведомлений. На части уведомлений имеются записи, сделанные следователем В. о том, что уведомление направлено факсом. Доказательств направления уведомлений посредством факсовой связи заявителем не представлено.
Квалификационная комиссия считает, что записи, сделанные следователем на бланках уведомлений о направлении их факсом, не могут для целей дисциплинарного производства являться достаточным доказательством того, что такое уведомление действительно имело место.
Квалификационная комиссия отмечает, что ввиду достаточно низкого уровня верифицируемости телефонограмм последние также не могут быть признаны надлежащим способом уведомления в рассматриваемом дисциплинарном производстве в отношении адвоката Д.
Таким образом, Квалификационная комиссия признает:
— недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат Д. была уведомлена о рассмотрении Московским городским судом 9 июля 2009 г. ходатайства следователя В. о продлении срока содержания под стражей обвиняемого Ш., поскольку никаких доказательств, подтверждающих факт направления уведомления, заявителем не представлено;
— недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат Д. была уведомлена о рассмотрении Московским городским судом 11 сентября 2009 г. ходатайства следователя В. о продлении срока содержания под стражей обвиняемого Ш., поскольку в уведомлении от 09.09.2009 N 87-2008/358059 о необходимости адвокату Д. явиться к 10 часам в зал N 421 Московского городского суда для участия в рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания под стражей Ш. не указана дата рассмотрения ходатайства судом;
— недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат Д. была уведомлена о производстве следственного действия (предъявление обвинения в окончательной редакции) с участием обвиняемого Ш. 31 июля 2009 г., так как в телефонограмме от 24 июля 2009 г. указана другая дата, а именно: о необходимости явиться 30 июля 2009 г.;
— недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат Д. была уведомлена о производстве следственного действия (ознакомление с материалами уголовного дела) с участием обвиняемого Ш. 11, 17, 18 августа 2009 г., поскольку получение телефонограмм 5, 11, 13 августа 2009 г. секретарем адвокатского агентства "М. и партнеры" подтверждено только подписью заявителя;
— недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат Д. была уведомлена о производстве следственного действия (ознакомление с материалами уголовного дела) с участием обвиняемого Ш. 16, 17, 18 сентября 2009 г., поскольку рукописная запись, сделанная следователем В. на уведомлении от 03.09.2009, о том, что "направлено факсом в консультацию 10.09.2009", более ничем не подтверждается.
Адвокат Д. в своих объяснениях факты (без конкретизации дат) своего неучастия в следственных (процессуальных) действиях с участием обвиняемого Ш. в период с 9 июля 2009 г. по 10 сентября 2009 г. объясняет тем, что ее полномочия по соглашению истекли 01.08.2009, о чем следователь В. был уведомлен и ему были представлены заявления представителя Ш. и самого Ш. о расторжении соглашения и отказе Ш. от ее услуг. Также в этот период адвокат Д. была занята в З. районном суде г. Т. Следователю В., по утверждению адвоката Д., представлялись справки о ее занятости в конкретные даты. Однако несмотря на это следователь В. назначал следственные действия именно на те даты, в которые адвокат Д. была занята. Таким образом, адвокат Д. не отрицает того факта, что ей в рассматриваемый период было известно о назначении следователем В. следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого Ш. Свое неучастие в следственных (процессуальных) действиях адвокат Д. объясняет не тем фактом, что она не была уведомлена о датах следственных (процессуальных) действий, а тем, что:
— срок соглашения на оказание юридической помощи Ш. истек 01.08.2009;
— соглашение с ней было расторгнуто;
— Ш. от нее отказался;
— адвокат была занята по другому уголовному делу, рассматриваемому в суде.
В подтверждение своих утверждений адвокат Д. представила в материалы дисциплинарного производства копию соглашения об оказании юридической помощи по уголовному делу от 23 марта 2009 г., в разделе 3 которого указано, что соглашение действует до 01.08.2009, и копию заявления К. от 07.09.2009, из которого следует, что доверитель просит рассмотреть вопрос о расторжении заключенного соглашения.
У Квалификационной комиссии отсутствуют сомнения в достоверности данных адвокатом Д. объяснений о том, что доверителем (К.) было расторгнуто соглашение на защиту обвиняемого Ш. по уголовному делу, находящемуся в производстве, тем более что данный факт подтверждается письменным заявлением доверительницы от 07.09.2009 о расторжении соглашения.
Вопрос о правовых последствиях расторжения доверителем в период производства по уголовному делу заключенного им ранее с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи самому доверителю или назначенному доверителем лицу (обвиняемому) обсуждался Квалификационной комиссией и Советом Адвокатской палаты г. Москвы по дисциплинарному производству, возбуждавшемуся в отношении адвоката Ц. (заключение Комиссии от 8 июля 2005 г. и решение Совета от 14 июля 2005 г.//Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2005. N 7-8 (21-22). С. 10-24). Правовые позиции дисциплинарных органов Адвокатской палаты г. Москвы по данному вопросу сводятся к следующему.
Основанием принятия адвокатом Д. поручения на защиту Ш. являлось соглашение об оказании юридической помощи, то есть гражданско-правовой договор, заключенный в простой письменной форме между доверителем и адвокатом, на оказание юридической помощи назначенному доверителем лицу (см. п. 2 ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"). Вопросы расторжения соглашения об оказании юридической помощи регулируются ГК РФ с изъятиями, предусмотренными Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (см. ст. 25 названного Федерального закона). В соответствии с п. 1 ст. 450 ГК РФ "изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, другими законами или договором", а в соответствии со ст. 977 ГК РФ "договор поручения (каковым по своей правовой природе является соглашение об оказании юридической помощи — защите по уголовному делу. — Примечание Комиссии) прекращается вследствие: отмены поручения доверителем; отказа поверенного…" (п. 1); "доверитель вправе отменить поручение, а поверенный отказаться от него во всякое время. Соглашение об отказе от этого права ничтожно" (п. 2). Единственное изъятие содержится в подп. 6 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации": "Адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты". Оно означает, что такая разновидность договора поручения, как соглашение об оказании юридической помощи — защите по уголовному делу может быть расторгнута в одностороннем порядке по инициативе доверителя ("отмена поручения доверителем"), но не может быть расторгнута в одностороннем порядке по инициативе адвоката ("отказ поверенного"). 7 сентября 2009 г. доверительница К., что подтверждается ксерокопией ее заявления, расторгла заключенное ею ранее с адвокатом Д. соглашение об оказании юридической помощи Ш., поэтому адвокат обоснованно руководствовалась общим правилом о последствиях расторжения договора, установленным п. 2 ст. 453 ГК РФ, — "при расторжении договора обязательства сторон прекращаются".
Исходя из положений законодательства Российской Федерации, после прекращения договора поручения (соглашения об оказании юридической помощи — защите обвиняемого Ш.) ввиду отмены поручения доверителем адвокат Д. была не вправе совершать какие-либо юридически значимые действия в интересах Ш., в том числе принимать участие в производстве следственных (процессуальных) действий.
При этом положение закона о том, что "адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого" (ч. 7 ст. 49 УПК РФ, подп. 6 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"), не может пониматься в том смысле, что при расторжении соглашения об оказании юридической помощи (защите по уголовному делу) защита по соглашению переходит в защиту по назначению, поскольку никакого автоматического преобразования (перехода, изменения) основания оказания адвокатом обвиняемому юридической помощи в законе не предусмотрено. Расторжение соглашения как юридический факт означает, что обвиняемый на данный конкретный момент не обеспечен защитником, что обязывает должностное лицо или государственный орган, в производстве которого находится уголовное дело, совершить ряд последовательных действий, предписанных законом для обеспечения конституционного права каждого обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника).
В рассматриваемой ситуации заявление обвиняемым Ш. отказа от защитника Д. не требовалось (оно не имеет никакого юридического значения), поскольку адвокат осуществляла защиту подсудимого на основании соглашения с доверителем, а не по назначению. Расторжение соглашения — это юридический факт, повлекший прекращение всех правовых последствий, основанных на соглашении.
Вместе с тем обязанность обеспечить право обвиняемого на защиту лежит на следователе. В правовых ситуациях, описанных в ст. 50 УПК РФ, следователь обязан принять меры по замене защитника. Адвокат Д. начала осуществлять защиту обвиняемого Ш. с 25 марта 2009 г., представив следователю ордер N 09-148, выданный Коллегией адвокатов на основании соглашения с доверителем. Поскольку полномочия защитника (адвоката) удостоверяются письменным документом — ордером, то и сообщение о прекращении полномочий защитника (о расторжении соглашения) также должно быть облечено в письменную форму. Адвокат Д. уведомила следователя о данном обстоятельстве письмом от 17 сентября 2009 г. N 09-240, что подтверждается подписью руководителя СО по ЮВАО Ш. Таким образом, неучастие адвоката Д. в следственных (процессуальных) действиях 7 сентября 2009 г. и в следующие за этой датой дни не признается Квалификационной комиссией упречным. Однако Квалификационная комиссия обращает внимание адвоката Д., что с даты расторжения соглашения на оказание юридической помощи и до момента уведомления следователя об исчезновении правовых оснований для продолжения адвокатом защиты обвиняемого Ш. прошло несколько дней, в то время как такое уведомление адвокатом должно было быть направлено незамедлительно.
Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан соблюдать Федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", Кодекс профессиональной этики адвоката. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (подп. 4 п. 1 ст. 7; п. 2 ст. 7 названного Закона).
Согласно общим началам осуществления уголовного судопроизводства в Российской Федерации, а также общепринятым нормам морали (межличностного общения) законодателем презюмируется конструктивное сотрудничество профессиональных участников уголовного судопроизводства при исполнении каждым из них возложенной на него законом процессуальной функции. Изначально между следователем и защитником должны складываться конструктивные взаимоотношения.
Из материалов дисциплинарного производства усматривается, что 24, 26, 28 августа 2009 г. и 2, 3, 4 сентября 2009 г. адвокат Д. не явилась для участия в следственных (процессуальных) действиях с участием обвиняемого Ш., хотя о датах их проведения была следователем уведомлена через секретаря адвокатского агентства "М. и партнеры".
Участвуя или присутствуя на судопроизводстве и производстве по делам об административных правонарушениях, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и другим участникам процесса, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав последнего ходатайствовать об их устранении (ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката).
При невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения адвокат должен заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий (п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката).
Неявку адвоката Д. для производства следственных (процессуальных) действий 24, 26, 28 августа 2009 г. и 2, 3, 4 сентября 2009 г. и несвоевременное направление уведомления заявителю о расторжении соглашения об оказании юридической помощи обвиняемому Ш. Квалификационная комиссия расценивает как проявление неуважения к следователю, в производстве которого находилось уголовное дело, то есть как нарушение ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.
Относительно утверждения заявителя о том, что адвокат Д. при осуществлении профессиональной деятельности допустила нарушения ч. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката в части добросовестного и своевременного исполнения своих обязательств, Квалификационная комиссия отмечает, что заявитель не вправе ставить вопрос о дисциплинарной ответственности адвоката за неисполнение (ненадлежащее исполнение) им своих обязанностей перед доверителем, а Квалификационная комиссия в рамках настоящего дисциплинарного производства не вправе давать оценку исполнению адвокатом этих обязанностей, поскольку претензии к качеству юридической помощи, оказываемой адвокатом по соглашению с доверителем, вправе предъявлять лишь последний.
Утверждение заявителя о том, что адвокатом Д. нарушены требования п. 5 ч. 1 ст. 9 и ч. 3 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, не нашло своего подтверждения в процессе рассмотрения настоящего дисциплинарного производства.
На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, единогласно выносит заключение:
— о нарушении адвокатом Д. ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката по фактам неявки в качестве защитника по уголовному делу Ш. для производства следственных (процессуальных) действий 24, 26, 28 августа 2009 г. и 2, 3, 4 сентября 2009 г. и несвоевременного направления уведомления следователю по особо важным делам В. о расторжении соглашения об оказании юридической помощи обвиняемому Ш.;
— о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Д. в оставшейся части вследствие отсутствия в действиях (бездействии), описанных в сообщении следователя от 17.09.2009 N 87пр/2008-358059, нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.
Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии и вынес адвокату Д. замечание.