Обзор дисциплинарной практики Совета АП г. Москвы

Cтр. 1

1. При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, адвокат свободен в выборе тактики защиты и обязан согласовывать ее только со своим подзащитным.

…Я. обратилась в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на действия (бездействие) адвокатов Л. и М. в связи с осуществлением ими защиты сына заявительницы — К., задержанного 30 апреля 2009 г. по подозрению в покушении на совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, указав, что 4 мая 2009 г. Я. заключила с указанными адвокатами "адвокатское соглашение"; за свои услуги данные адвокаты потребовали вознаграждение в размере 15000 долларов США, из них 65000 рублей официально через кассу, а 105000 рублей наличными российскими рублями и 10000 долларов США Л. и М. пытались получить от Я. "шантажом и угрозами", а именно: адвокаты, ссылаясь на адвокатскую тайну и свою загруженность работой, категорически отказались встречаться с Я. и ставить ее в известность о проводимой работе по защите ее сына К., но при этом периодически звонили Я. по телефону и предупреждали, что если она срочно не внесет всей суммы, то они сделают так, что К. "сядет на 7 лет". Заявительница утверждает в жалобе: "Сыграв на моих материнских чувствах и страхе потерять сына, этим "квазиадвокатам" удалось "выбить" с меня на 15.05.2009 170000 рублей". Также заявительница указала, что адвокаты Л. и М., будучи защитниками ее сына К., также являлись и адвокатами по делу А., задержанного 17 апреля 2009 г., который в своих показаниях оговаривал К., а именно — из дела А. был выделен эпизод, вменяемый К.; по мнению заявительницы, "эти два дела имеют выраженные противоположные интересы"; адвокаты, зная, что А. оговорил К., принимали все меры по сокрытию данной информации от Я. и своего подзащитного К., действуя тем самым вопреки интересам К.; во время посещений К. в следственном изоляторе адвокаты Л. и М. "давили" на него, чтобы он "посодействовал" в скорейшей оплате их услуг, говоря, что поскольку Я. с адвокатами не расплатилась, то они на этом основании вообще не обязаны продолжать работу по его защите. Из изложенного заявительница Я. приходит к выводу о том, что действия адвокатов Л. и М. были направлены на работу по защите А. и в явный ущерб их подзащитному К.; при этом она указывает, что, когда поняла, что действия данных адвокатов направлены не на защиту К., а, наоборот, только способствуют усугублению его положения и являются, как минимум, некорректными в отношении Я. и ее сына К., то она, Я., обратилась к адвокатам Л. и М. с просьбой вернуть ей хотя бы часть заплаченных денег и прервать соглашение, на что дословно получила ответ: "Встала и пошла вон отсюда!!!".

…Выслушав объяснения заявительницы Я., изучив письменные материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы жалобы Я. от 10 июля 2009 г., Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, проведя голосование именными бюллетенями, 14 октября 2009 г. единогласно вынесла заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвокатов М. и Л. вследствие отсутствия в их действиях (бездействии), описанных в жалобе гражданки Я. от 10 июля 2009 г., нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Далее дисциплинарное дело с заключением Квалификационной комиссии было согласно подп. 9 п. 3 ст. 31 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации" и ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката передано на рассмотрение Совета Адвокатской палаты г. Москвы, заседание которого состоялось 22 октября 2009 г.

Адвокаты М. и Л. в заседание Совета не явились, о дне, месте и времени рассмотрения Комиссией дисциплинарного производства надлежащим образом извещались. Совет Адвокатской палаты г. Москвы счел возможным рассмотреть дисциплинарное производство в отношении адвокатов М. и Л. в их отсутствие, поскольку в соответствии с п. 5 ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не препятствует принятию решения.

В заседании Совета Адвокатской палаты г. Москвы заявитель Я. пояснила, что она знакома с заключением Квалификационной комиссии, но не согласна с ним, считает, что Квалификационная комиссия недостаточно полно установила фактические обстоятельства, которые позволяли сделать вывод, что адвокаты М. и Л. одновременно с защитой ее сына защищали А., интересы которого противоречили интересам ее сына. При этом по ходатайству заявительницы Совет Адвокатской палаты г. Москвы приобщил к материалам дисциплинарного производства правовое заключение от 22 октября 2009 г., подготовленное юрисконсультом общества "Доверие", на 3 листах с 9 приложениями (фотокопиями процессуальных документов из уголовного дела N 093675 в отношении К.).

Ознакомившись с заключением Квалификационной комиссии и материалами дисциплинарного производства, Совет Адвокатской палаты г. Москвы решением от 22 октября 2009 г. N 130 направил дисциплинарное производство в отношении адвокатов М. и Л., возбужденное по жалобе Я. от 10 июля 2009 г., Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы для нового разбирательства вследствие существенного нарушения процедуры, допущенного Комиссией при разбирательстве. Существенное нарушение Совет усмотрел в следующем: вывод Комиссии о непредставлении доказательств одновременного осуществления адвокатами защиты двух обвиняемых с противоположными интересами сделан преждевременно, для полноты установления фактических обстоятельств Квалификационной комиссии следовало запросить из коллегии адвокатов и адвокатской конторы коллегии адвокатов г. Москвы соглашения об оказании юридической помощи, заключенные адвокатами М. и Л. на защиту А., корешки ордеров, выданных адвокатам на выполнение данного поручения, а также получить информацию из Следственного отдела о времени вступления в уголовное дело адвокатов М. и Л. в качестве защитников обвиняемого А.

…Выслушав заявителя Я., изучив материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы жалобы Я. от 10 июля 2009 г., решения Совета Адвокатской палаты г. Москвы от 22 октября 2009 г. N 130, дополнения к жалобе Я. (по факту прочтения предварительного заключения Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы от 14 октября 2009 г.) (вх. N 3314 от 24.11.2009, 3315 от 24.11.2009; в части, не выходящей за пределы предмета и (или) основания первоначальной жалобы), Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

…Выводы Квалификационной комиссии по существу доводов жалобы заявителя Я.

1. Заявительница утверждает, что адвокаты Л. и М. в нарушение федеральных законов и Кодекса профессиональной этики адвоката были защитниками лиц, интересы которых противоречили друг другу (представляли интересы К. и А. одновременно, несмотря на то, что А. давал показания против К.).

Данное утверждение заявительницы не только не основано на доказательствах, имеющихся в материалах дисциплинарного производства, но и опровергается ими.

А. был задержан 17 апреля 2009 г. за покушение на сбыт наркотического средства (гашиш) Д. в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия (проверочной закупки) и 18 апреля 2009 г. на допросе в качестве подозреваемого показал, что когда он решил помочь Д. достать гашиш, то позвонил своему знакомому К. (отчества не знает), с которым учился в 414 школе г. Москвы в параллельных классах, так как знал, что у К. есть знакомые, которые ему помогали доставать гашиш, о чем он сам говорил А.; с К. они договорились, что он 17 апреля 2009 г. привезет гашиш, который оставит на подоконнике 8-го этажа подъезда дома, в котором проживает А. (деньги за гашиш — 1200 руб. А. должен был передать ему потом); эти же показания он подтвердил 18 апреля 2009 г. при допросе в качестве обвиняемого, после чего по постановлению судьи районного суда г. Москвы в отношении обвиняемого А. была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу; защиту обвиняемого на стадии предварительного расследования с 18 апреля 2009 г. осуществлял адвокат Р., а с 21 мая 2009 г. — адвокат С.

30 апреля 2009 г. мать обвиняемого А. гражданка А-ева заключила соглашение на защиту А. на стадии предварительного следствия с адвокатами М. (коллегия адвокатов, регистрационная карточка N 506 от 30 апреля 2009 г.) и Л. (адвокатская контора коллегии адвокатов г. Москвы, соглашение (регистрационная карточка) об оказании юридической помощи N 5 от 30 апреля 2009 г.); на основании заключенных соглашений адвокатские образования выдали указанным адвокатам ордера; адвокаты Л. и М., действующие в защиту прав обвиняемого А., обратились с ходатайством на имя начальника ОВД следующего содержания: "В связи со вступлением в дело в качестве адвокатов обвиняемого А. на основании ордеров N 1210 от 30.04.2009, N 391 от 30.04.2009 просим все следственные действия с участием нашего подзащитного не проводить без нашего участия. Ордера прилагаем" (ходатайство принято ОВД 30 апреля 2009 г. за N 913). Однако заявление адвокатов Л. и М. 30 апреля 2009 г. следователем рассмотрено не было, последующие дни с 1 по 3 мая были праздничными и выходными; рассмотрено заявление адвокатов было только 7 мая 2009 г., когда следователь СО при ОВД по району Соколиная гора г. Москвы М-ва вынесла постановление об отклонении ходатайства адвокатов М. и Л. о вступлении в дело в качестве адвокатов (защитников) обвиняемого А. и уведомлении обвиняемого А. о том, что он имеет право на заключение соглашения о защите его интересов по уголовному делу N 093622 с другим адвокатом (адвокатами) или же ему будет предоставлен адвокат по назначению. При этом следователь исходила из того, что 1 мая 2009 г. ст. следователем СО С-вой было возбуждено уголовное дело N 093675 по ст. 30 ч. 3, 228.1 ч. 1 УК РФ в отношении К., при этом следователю 4 мая 2009 г. от адвокатов М. и Л. поступило ходатайство о вступлении в дело в качестве адвокатов обвиняемого К., а поскольку интересы обвиняемого А. по уголовному делу N 093622 противоречат интересам обвиняемого К. по уголовному делу N 093675, то адвокаты М. и Л. не могут быть допущены в качестве защитников обвиняемого А. по уголовному делу N 093622, т.к. они уже осуществляют защиту обвиняемого К. по уголовному делу N 093675.

Таким образом, Квалификационная комиссия отмечает, что:

— на момент заключения адвокатами Л. и М. 30 апреля 2009 г. соглашения на защиту А. и подачи ими заявления (ходатайства с приложением ордеров) о вступлении в уголовное дело N 093622 в отношении А. в качестве защитников последнего уголовного дела N 093675 в отношении К. еще вообще не существовало. К. был задержан после 21.30 30 апреля 2009 г. при обстоятельствах, не имеющих никакого отношения к предъявленному А. обвинению, а уголовное дело в отношении К. было возбуждено только 1 мая 2009 г.;

— на момент заключения адвокатами Л. и М. 4 мая 2009 г. соглашения на защиту К. и подачи ими заявления (ходатайства с приложением ордеров) о вступлении в уголовное дело N 093675 в отношении К. в качестве его защитников их аналогичное заявление от 30 апреля 2009 г. о вступлении в уголовное дело N 093622 в отношении А. в качестве его защитников рассмотрено не было. В указанный промежуток времени А. содержался под стражей, каких-либо следственных действий с его участием не производилось. В то же время к материалам уголовного дела в отношении К. адвокаты Л. и М. были допущены с 4-5 мая 2009 г. При этом лишь 7 мая 2009 г. в материалы уголовного дела N 093675 в отношении К. были направлены на 29 листах материалы, выделенные из материалов уголовного дела N 093622 в отношении А. на основании постановления следователя СО М-вой от 7 мая 2009 г., одновременно в этот же день этот же следователь отказала адвокатам Л. и М. во вступлении в уголовное дело в отношении А.

С учетом изложенного Квалификационная комиссия приходит к выводу о том, что адвокаты Л. и М. на стадии предварительного расследования осуществляли только защиту обвиняемого К., а защиту А. они осуществляли лишь со стадии производства в суде первой инстанции — в районном суде г. Москвы — уже после того, как по уголовному делу N 093675 в отношении К. 8 июня 2009 г. следователем было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ч. 1 ст. 228.1 УК РФ в отношении К. — как сбыт наркотических средств А. — за недоказанностью, а по уголовному делу N 093622 А. 11 июня 2009 г. на допросе в качестве обвиняемого (с участием адвоката С.) показал, что наркотическое средство — гашиш он приобретал не у К., и К. его ему никогда не продавал, данное наркотическое средство приобрел у ранее незнакомого ему молодого человека кавказской наружности на Черкизовском рынке г. Москвы, у кого именно, не помнит.

Наличие в материалах уголовного дела N 093622 ордеров — от 30 апреля 2009 г. N 1210 и 391, выданных адвокатскими образованиями соответственно адвокатам М. и Л. на защиту А. на стадии предварительного расследования, само по себе не свидетельствует о том, что названные адвокаты в действительности осуществляли защиту А., поскольку вначале адвокаты представляют следователю ордера и ходатайство (заявление, уведомление) о вступлении в дело, а затем следователем принимается соответствующее процессуальное решение с учетом положений действующего законодательства об обстоятельствах, исключающих участие защитника в производстве по уголовному делу (ст. 72 УПК РФ, подп. 2 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Если бы заявление адвокатов Л. и М. от 30 апреля 2009 г. о вступлении в уголовное дело N 093622 в отношении А. в качестве защитников последнего было рассмотрено в период с 30 апреля по 3 мая 2009 г., то тогда адвокаты могли бы получить доступ к определенной части материалов данного уголовного дела (п. 6 ч. 1 ст. 53 УПК РФ), в том числе к первоначальным показаниям А. в качестве подозреваемого и обвиняемого, но рассмотрение следователем поданного адвокатами Л. и М. заявления затянулось по причинам, не зависящим от адвокатов.

Таким образом, на момент заключения адвокатами Л. и М. 4 мая 2009 г. соглашений на защиту К. у данных адвокатов с субъективной стороны отсутствовали основания усматривать какую-либо юридическую связь между уголовными делами N 093622 и 093675, тем более считать, что в интересах А. и К. имеются противоречия.

2. Заявительница утверждает, что адвокаты Л. и М. препятствовали проведению предварительного следствия, препятствовали ознакомлению К. с материалами дела (экспертизой и протоколом допроса А., в котором А. оговаривал К.), таким образом нарушали интересы К. в правах на защиту (знать, в чем он подозревается (обвиняется), представлять доказательства), и данные действия адвокатов Л. и М. оцениваются как направленные на защиту А. в нарушение интересов К.

В период с 4 (5) по 7 мая 2009 г. адвокаты Л. и М. знакомились с материалами уголовного дела N 093675 в отношении К. в соответствии с п. 6 ч. 1 ст. 53 УПК РФ.

8 мая 2009 г. адвокаты М. и Л. с 11.00 до 12.00 посещали К. в ФБУ ИЗ-77/1 УФСИН России по г. Москве, то есть обвиняемым было реализовано процессуальное право иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально (п. 9 ч. 4 ст. 47 и корреспондирующий ей п. 1 ч. 1 ст. 53 УПК РФ).

Из материалов уголовного дела N 093675 усматривается, что после вступления 4 мая 2009 г. в дело адвокатов Л. и М. в качестве защитников К. первое следственное действие с участием обвиняемого К. состоялось 20 мая 2009 г. В этот день следователем С-вой был составлен протокол ознакомления обвиняемого и адвокатов с заключением эксперта N 4118 от 13 мая 2009 г., согласно выводам которого спрессованное вещество растительного происхождения массой 0,8 г, добровольно выданное гр. К-вым и представленное на экспертизу, является наркотическим средством — гашишем. Перед началом, в ходе либо по окончании следственного действия от участвующих лиц — обвиняемого К. и адвокатов Л. и М. заявления не поступили. Протокол подписан всеми участниками процессуального действия.

При этом с 7 мая 2009 г. следователь располагала материалами, выделенными из материалов уголовного дела N 093622 в отношении А. Из объяснений адвокатов Л. и М. усматривается, что 20 мая 2009 г. следователь С-ова решила предъявить К. новое обвинение — в совершении не одного, а двух преступлений, а именно: в сбыте наркотического средства — гашиша А. 17 апреля 2009 г. и в покушении на сбыт наркотического средства — гашиша К-еву 30 апреля 2009 г. Данные действия следователя адвокаты посчитали неправомерными, поскольку следователь не предъявила им постановление о возбуждении уголовного дела по факту сбыта К. наркотического средства — гашиша А. 17 апреля 2009 г., а до возбуждения уголовного дела действующее законодательство не предусматривает возможность привлечения лица в качестве обвиняемого и допроса обвиняемого. В помещении ФБУ ИЗ-77/1 УФСИН России по г. Москве 20 мая 2009 г. адвокаты Л. и М. заявили следователю письменное (рукописное) ходатайство с просьбой предоставить постановление о возбуждении уголовного дела по факту сбыта наркотических средств К.А. 17 апреля 2009 г., постановление о принятии дела к производству, номер дела, постановление о выделении, соединении или разделении уголовных дел, но следователь С-ова отказала адвокатам в принятии ходатайства, однако и обвинение в новой (расширенной) редакции К. не предъявила. В этот же день адвокаты Л. и М. в защиту обвиняемого К. подали межрайонному прокурору г. Москвы Д. жалобу на действия ст. следователя СО С-вой, указав в ней, inter alia, что следователь С-ова пыталась перепредъявить К. обвинение в рамках другого уголовного дела (если оно имеет место) по эпизоду от 17 апреля 2009 г., в то время как уголовное дело N 093675 возбуждено 1 мая 2009 г. по факту сбыта наркотических средств К. К-еву.

Изложенная адвокатами Л. и М. версия, помимо представленных ими ксерокопий рукописных ходатайства и жалобы от 20 мая 2009 г., косвенно подтверждается содержащейся в тексте резолютивной части постановления о привлечении в качестве обвиняемого от 25 мая 2009 г. фразой: "Постановил: привлечь К… в качестве обвиняемого по данному уголовному делу, предъявив ему обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ, о чем ему объявить". Между тем как в мотивировочной части этого постановления, так и в протоколе допроса К. в качестве обвиняемого от 25 мая 2009 г. указано на обвинение в совершении лишь одного преступления — покушения на сбыт наркотического средства К-еву 30 апреля 2009 г. По мнению Комиссии, редакционная неточность в резолютивной части постановления о привлечении К. в качестве обвиняемого от 25 мая 2009 г. образовалась при редактировании следователем данного документа — уменьшении объема обвинения, возможно, в связи с обстоятельствами, на которые указывают в своих объяснениях адвокаты Л. и М.

С учетом наличия информации о намерении следователя предъявить К. новое обвинение в совершении не одного, а двух преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, 21 мая 2009 г. адвокаты М. и Л. с 12.00 до 13.00 посещали К. в ФБУ ИЗ-77/1 УФСИН России по г. Москве, то есть обвиняемым вновь было реализовано процессуальное право иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально (п. 9 ч. 4 ст. 47 и корреспондирующий ей п. 1 ч. 1 ст. 53 УПК РФ). Кроме того, 21 мая 2009 г. адвокаты М. и Л. подали начальнику ОВД З. ходатайство (вх. N 1046 от 21.05.2009 в ОВД) с просьбой принять меры дисциплинарного воздействия к следователю С-вой, которая 21 мая 2009 г. отказала адвокатам в удовлетворении устного ходатайства об ознакомлении с процессуальными документами в рамках уголовного дела в отношении К. в соответствии со ст. 49-53 УПК РФ.

Квалификационная комиссия полагает, что именно в связи с активной наступательной позицией адвокатов Л. и М. ст. следователь СО С-ва 21 мая 2009 г. назначила по уголовному делу N 093675 в отношении К. судебную химическую экспертизу, на разрешение которой поставлен вопрос: однородны ли по химическому составу наркотическое средство гашиш, которое А. сбыл Д., и наркотическое средство гашиш, которое К. сбыл К-еву?

22 мая 2009 г. было получено заключение эксперта с выводом: "Вещество, добровольно выданное гр. К-вым, не совпадает по количественному содержанию основных каннабиноидов с веществом, добровольно выданным гр. Д.". Данное заключение впоследствии было использовано следователем для обоснования постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении К. по факту сбыта им наркотического средства А.

25 мая 2009 г. в ФБУ ИЗ-77/1 УФСИН России по г. Москве следователем С-вой с участием обвиняемого К. и его защитников — адвокатов Л. и М. были произведены следующие процессуальные (следственные) действия: ознакомление обвиняемого и адвокатов с постановлением от 21 мая 2009 г. о назначении судебной химической экспертизы, ознакомление обвиняемого и адвокатов с заключением эксперта N 4858 от 22 мая 2009 г., предъявление К. обвинения в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (покушение на незаконный сбыт наркотических средств К-еву), допрос обвиняемого К.

Участниками дисциплинарного производства представлены Квалификационной комиссии ксерокопии всех документов, относящихся к упомянутым процессуальным (следственным) действиям. Проанализировав данные документы, Квалификационная комиссия не может согласиться с доводами заявителя о том, что "подзащитный не был готов к допросу и допрос постоянно прерывали консультациями", что препятствуя ознакомлению К. с заключением эксперта и протоколом допроса А., в котором А. оговаривал К., адвокаты нарушали интересы К. в правах на защиту (знать, в чем он подозревается (обвиняется), представлять доказательства), и данные действия адвокатов Л. и М. были направлены на защиту А. в нарушение интересов К.

Как усматривается из материалов уголовного дела в отношении К., до вступления в дело адвокатов Л. и М. он полностью признавал свою вину и давал стандартные по такой категории уголовных дел (основанных на проведении оперативно-розыскного мероприятия — проверочная закупка) показания.

25 мая 2009 г. именно с участием адвокатов Л. и М. обвиняемый К. дал гораздо более правдоподобные показания о своих взаимоотношениях с оперуполномоченными уголовного розыска ОВД по району С. г. Москвы и, в первую очередь, с К-вым, пояснив, что с конца 2008 г. был знаком с ним именно как с оперуполномоченным уголовного розыска, который знал о том, что К. употребляет гашиш (является наркоманом) и дважды привлекал его к производству оперативно-розыскных мероприятий — проверочных закупок наркотических средств у конкретных лиц: в январе 2009 г. в качестве закупщика у Т. (впоследствии в ходе производства по уголовному делу данная информация подтверждена не была), а также в феврале 2009 г. в качестве понятого у "Антона" (данная информация впоследствии была полностью подтверждена — к материалам уголовного дела по ходатайству адвоката А. были приобщены первый и предпоследний листы из материалов находящегося в районном суде г. Москвы уголовного дела в отношении Л., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (обвинительное заключение утверждено 30 марта 2009 г.), по которому К. был указан в списке свидетелей обвинения наряду с К-вым и В., которые 30 апреля 2009 г. якобы осуществляли проверочную закупку наркотика у "некоего гражданина, представляющегося по имени "Станислав К.").

Сведения о знакомстве с К-вым и В. ранее 30 апреля 2009 г., сообщенные К. на допросе 25 мая 2009 г., впоследствии были ими подтверждены при допросе в качестве свидетелей 18 и 30 июня 2009 г., а также на очных ставках с К. 29 июня и 2 июля 2009 г.

Ознакомившись с протоколом допроса К. в качестве обвиняемого от 25 мая 2009 г., Квалификационная комиссия отмечает, что он давал показания последовательно, осмысленно, активно защищался, что не позволяет согласиться с утверждением заявителя о том, что К. к допросу не был готов. В то же время из протокола допроса усматривается, что допрос происходил в условиях жесткой конфронтации обвинения (следователя) и защиты (обвиняемого и его адвокатов), поскольку обвиняемый, как представляется, неожиданно для следователя дал правдоподобные (верифицируемые) показания, полностью опровергавшие версию обвинения о законности произведенного оперативно-розыскного мероприятия — проверочной закупки. При этом из протокола усматривается, что К. были сообщены и в протоколе зафиксированы все юридически значимые для защиты от предъявленного обвинения обстоятельства.

Что касается отказа К., в том числе по совету адвокатов Л. и М., знакомиться с документами и давать показания относительно якобы имевшего место сбыта К. наркотического средства А., по факту которого ни уголовное дело не было возбуждено, ни обвинение К. не было предъявлено, то данный отказ является тактикой защиты, оценивать которую как нанесшую вред интересам К. и принесшую какую-либо процессуальную выгоду (пользу) А. оснований не имеется. После допроса К. в качестве обвиняемого 25 мая 2009 г. следствие сосредоточилось на проверке его версии о том, что с оперуполномоченными уголовного розыска ОВД и, в первую очередь, с К-вым он был знаком задолго до 30 апреля 2009 г., а по факту якобы имевшего место сбыта К. наркотического средства А. 17 апреля 2009 г. уже 8 июня 2009 г. было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела со ссылкой на результаты сравнительной химической судебной экспертизы. Таким образом, обвинение К. в сбыте наркотического средства А. никогда не предъявлялось.

Дополнительно Квалификационная комиссия отмечает, что действия адвокатов Л. и М., направленные на то, чтобы К. не подтвердил версию А., потенциально могли повредить только А., который таким образом лишался правовой возможности изобличить сбытчика наркотических средств, что является обстоятельством, смягчающим уголовное наказание.

Квалификационная комиссия напоминает, что "адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам" (абз. 1 п. 1 ст. 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"), который "не может быть привлечен к какой-либо ответственности… за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии)" (абз. 1 п. 2 ст. 18 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

Адвокат свободен в выборе тактики защиты и обязан согласовывать ее только со своим подзащитным, каковым заявитель Я. не является, а от самого К., являющегося совершеннолетним и полностью дееспособным по законодательству Российской Федерации, жалоб на действия (бездействие) адвокатов Л. и М. при осуществлении его защиты не поступало.

В этой связи у Квалификационной комиссии имеются сомнения в допустимости жалобы Я. как повода к возбуждению дисциплинарного производства в отношении адвокатов Л. и М. в рассматриваемой части.

3. Заявитель утверждает, что Л., злоупотребив доверием Я., не имея на то законных оснований (соглашение с Л. не заключалось), осуществляла "защиту" К. и требовала с нее денежные средства, шантажируя угрозами "сделать так, что он сядет на 7,5 лет по двум эпизодам в случае, если Я. срочно не выплатит всю сумму, указанную на обратной стороне квитанции".

Жалоба доверителя адвоката является допустимым поводом к возбуждению дисциплинарного производства, если в ней указаны конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей (подп. 6 п. 2, п. 3 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Разбирательство в Квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе; изменение предмета и (или) основания жалобы не допускаются (п. 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката).

В жалобе Я. от 10 июля 2009 г. (вх. N 1926 от 13.07.2009), явившейся поводом к возбуждению настоящего дисциплинарного производства, не высказывалось претензий к адвокату Л. о том, что она осуществляла защиту К. без законных оснований, а именно без заключения соглашения с доверителем.

Требование признать в действиях (бездействии) адвоката Л. соответствующее нарушение было сформулировано Я. в документе "Дополнение к жалобе. По факту прочтения предварительного заключения Квалификационной комиссии Адвокатской палаты города Москвы от 14 октября 2009 г." (вх. N 3314 от 24.11.2009, N 3315 от 24.11.2009), по доводам которого исходя из его природы — дополнение к жалобе — самостоятельное дисциплинарное производство не возбуждалось. Следовательно, в рамках данного дисциплинарного производства Квалификационная комиссия не вправе давать оценку действиям (бездействию) адвоката Л., связанным с утверждением Я. о том, что адвокат осуществляла защиту К. без законных оснований, а именно: без заключения соглашения с доверителем.

Что касается утверждений Я. о том, что адвокаты Л. и М. пытались получить от Я. денежное вознаграждение "шантажом и угрозами", а именно: периодически звонили по телефону и предупреждали, что если Я. срочно не внесет всей суммы, то они сделают так, что К. "сядет на 7 лет" (жалоба Я. от 10 июля 2009 г.), что адвокат Л. требовала от Я. денежные средства, шантажируя угрозами "сделать так, что он (К.) сядет на 7,5 лет по двум эпизодам в случае, если Я. срочно не выплатит всю сумму, указанную на обратной стороне квитанции", то Квалификационная комиссия отмечает, что к компетенции дисциплинарных органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации не относится установление в действиях (бездействии) адвокатов признаков уголовно наказуемых деяний.

4. Заявитель указывает, что адвокаты Л. и М. препятствовали всестороннему и полноценному рассмотрению жалобы Я. в Адвокатской палате г. Москвы путем представления в Квалификационную комиссию заведомо ложных документов, а именно: копии постановления следователя от 8 июня 2009 г. об отказе в возбуждении уголовного дела по эпизоду сбыта наркотического вещества А. — "за недоказанностью".

Помимо изложенного выше об ограниченности пределов рассмотрения Квалификационной комиссией дисциплинарного производства рамками первоначальной жалобы Квалификационная комиссия отмечает, что действующее законодательство не устанавливает ответственности адвоката за воспрепятствование всестороннему и полному рассмотрению жалобы доверителя, поскольку строится на основе принципа презумпции добросовестности адвоката, в силу которого именно доверитель как заявитель обязан представить доказательства, уличающие адвоката в неисполнении (ненадлежащем исполнении) своих обязанностей перед доверителем.

Кроме того, указанный довод Я. был проверен Квалификационной комиссией. В результате на основе имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств было установлено, что ст. следователем СО С-вой постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст. 228.1 ч. 1 УК РФ в отношении К. по факту сбыта 17 апреля 2009 г. наркотического средства А. выносилось дважды — 8 июня 2009 г. (приобщено к материалам уголовного дела N 093622 в отношении А.) и 2 июля 2009 г. (приобщено к материалам уголовного дела N 093675 в отношении К.). При этом ни одно из названных постановлений не отменялось. Отличается одно от другого лишь тем, что во втором документе приводятся дополнительные доказательства в обоснование невиновности К. Уголовно-процессуальным кодексом РФ не предусмотрено вынесение двух постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела по одному и тому же факту, однако к данному действию адвокаты Л. и М. никакого отношения не имеют и ответственности за действия следователя нести не могут. Никакого негативного влияния на судьбу К. вынесение следователем двух постановлений не оказало и оказать не могло, поскольку оба эти документа защищают его права и охраняемые законом интересы.

Представление же адвокатами Л. и М. в материалы дисциплинарного производства именно копии постановления от 8 июня 2009 г. (приобщенной к материалам уголовного дела N 093622 в отношении А.) объясняется тем, что 29 июня 2009 г. К. отказался от их помощи в качестве защитников, защиту К. по соглашению продолжили адвокаты Ар. и Аб. (л.д. 219 в материалах уголовного дела N 093675), а адвокаты Л. и М., правомерно вступив в уголовное дело в отношении А. на стадии производства в суде первой инстанции, получили доступ ко всем материалам именно данного уголовного дела. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 2 июля 2009 г., подлинник которого находится в материалах уголовного дела N 093675 в отношении К., было вынесено следователем уже после отказа К. 29 июня 2009 г. от защитников Л. и М.

Меры дисциплинарной ответственности могут быть применены к адвокату не позднее шести месяцев со дня обнаружения проступка, не считая времени болезни адвоката, нахождения его в отпуске (абз. 1 п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Настоящее дисциплинарное производство возбуждено 17 июля 2009 г. по жалобе Я. от 10 июля 2009 г., зарегистрированной в делах Адвокатской палаты г. Москвы за вх. N 1926 от 13 июля 2009 г.

Таким образом, срок, установленный абз. 1 п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, должен был истечь 13 января 2010 г. Однако в период с 13 июля 2009 г. по день рассмотрения дисциплинарного производства на заседании Квалификационной комиссии в отношении адвокатов Л. и М. имели место обстоятельства, продлевающие данный срок, а именно:

— адвокат Л. была временно нетрудоспособна в течение 5 дней (с 23 по 27 ноября 2009 г.);

— адвокат М. была временно нетрудоспособна в течение 17 дней (с 12 по 28 августа 2009 г.).

Кроме того, от адвоката М. в Адвокатскую палату г. Москвы поступила телеграмма о наличии у нее листка нетрудоспособности серии ВХ 4164543 на период с 15 по 20 января 2009 г.

Таким образом, шестимесячный срок, установленный абз. 1 п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, на день вынесения Квалификационной комиссией заключения по настоящему дисциплинарному производству истекает: в отношении адвоката Л. — 3 февраля 2010 г. (+21 день от 13 января 2010 г.), в отношении адвоката М. — 5 февраля 2010 г. (+23 дня от 13 января 2010 г.).

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 2 ст. 7 названного Закона).

При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований.

Однако таких доказательств заявителем Квалификационной комиссии не представлено.

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, единогласно выносит заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвокатов Л. и М. вследствие отсутствия в их действиях (бездействии), описанных в жалобе Я. от 10 июля 2009 г., нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, а также вследствие надлежащего исполнения адвокатом своих обязанностей перед доверителем.

Совет согласился с заключением Квалификационной комиссии.

2. Квалификационная комиссия пришла к выводу о том, что адвокат, закончив представлять интересы супругов как потерпевших по уголовному делу, впоследствии представляла интересы одного из этих супругов по иску к другому о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества и тем самым совершила действия, направленные к подрыву доверия к ней как адвокату — независимому советнику по правовым вопросам, который обязан безукоризненно соблюдать в своей деятельности положения Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и Кодекса профессиональной этики адвоката.

…С. О.С. обратилась в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на действия адвоката К., указав, что 4 июля 2008 г. она заключила с адвокатом К. соглашение на оказание ей юридической помощи; данная юридическая помощь заключалась в представлении интересов С.О.С. и интересов ее мужа С.В.И. как потерпевших по уголовному делу в отношении гр. Л., осужденного 10 марта 2009 г. по ст. 163 ч. 3 п. "б", 163 ч. 2 п. "г", 159 ч. 3 УК РФ районным судом г. Москвы; адвокат К. представляла интересы С.О.С. как на предварительном следствии, так и в судебном заседании, о чем свидетельствуют имеющиеся у С.О.С. в копиях: первый лист приговора по делу Л., где указана фамилия этого адвоката как представителя С.О.С., ордер, выданный адвокату К. на представление интересов С.О.С. в различных судебных инстанциях (приложения N 1 и 2 к жалобе); в процессе работы по этому делу для осуществления качественной защиты интересов С.О.С. адвокат К. была допущена в святая святых — тайны семьи, личной жизни С.О.С. и ее мужа, ознакомлена со всеми документами их продолжительной совместной жизни, получила доступ в интимные обстоятельства жизни С.О.С., в том числе и в части рождения и воспитания ее детей, наличия у семьи и у С.О.С. лично определенного имущества, банковских счетов, структуры бизнеса С.О.С.; защищаясь от непорядочных действий в отношении С.О.С. со стороны осужденного Л., С. О.С. вынуждена была сообщить адвокату К. гораздо больше сведений, чем знает муж заявительницы; на момент подачи жалобы в Адвокатскую палату г. Москвы вынесенный в отношении Л. обвинительный приговор еще не вступил в силу и адвокат К. продолжает представлять интересы С.О.С. в суде кассационной инстанции, то есть считает С.О.С. на момент подачи жалобы в Адвокатскую палату г. Москвы она является доверителем адвоката К. Недавно С.О.С. стало известно, что адвокат К. приняла на себя поручение по представлению интересов мужа заявительницы — С. В.И. в бракоразводном процессе со С.О.С., о чем свидетельствует подписанное адвокатом К. по доверенности от С.В.И. 23 марта 2009 г. исковое заявление о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества (это исковое заявление С.О.С. получила из П. районного суда г. Москвы; приложение N 3). Заявительница ссылается на п. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", согласно которому адвокат не вправе принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случаях, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица; между тем в исковом заявлении о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества, в многочисленных изменениях, уточнениях к нему, а также в ходатайствах в суд адвокат К. активно использует против С.О.С. полученные в рамках исполнения своих профессиональных обязанностей по защите ее интересов по уголовному делу в отношении Л. сведения о составе имущества, счетах и иных активах, конфиденциальную информацию о детях, порядке их проживания и воспитания; причем она не только ходатайствует перед судом о применении тех или иных мер обеспечения по этому делу, но и сама получает такие определения, сама приходит к С.О.С. и вручает их ей, ее работникам, в банки, где открыты счета на имя С.О.С., непосредственно участвует в судебных заседаниях по этому делу на противоположной стороне, о чем свидетельствуют, в частности, запросы, постановления, ходатайство об истребовании доказательств по хозяйствующим субъектам, по принадлежащим С.О.С. счетам в банках, информацию о которых адвокат К. получила от С.О.С. в ходе представления ее интересов по уголовному делу (ходатайства, запросы и постановления — приложения N 5-9); кроме того, адвокат К. в одном из судебных заседаний по бракоразводному процессу ходатайствовала о проведении всей судебной процедуры в режиме закрытого судебного заседания, поскольку, как она заявила, она будет представлять суду сведения об интимной жизни С.О.С. По мнению заявительницы, адвокат в том числе может использовать и сведения, полученные от нее в предыдущем процессе.

С. О.С. полагает, что такие действия адвоката К. противоречат ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которой адвокат не вправе разглашать без согласия доверителя сведения, сообщенные им адвокату в связи с оказанием ему юридической помощи; п. 2 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которому соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката, срок хранения тайны не ограничен во времени, адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя; п. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", что является поводом для возбуждения в отношении адвоката К. дисциплинарного производства.

Заявительница считает, что действия адвоката К. не соответствуют высокому статусу адвоката, который при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно оказывать доверителям квалифицированную юридическую помощь в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию; порочат честь и достоинство представителей адвокатского сообщества, подрывают авторитет адвокатуры, а потому С.О.С. просит принять решение о наличии в действиях адвоката К. нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката и о применении к адвокату меры дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката.

…Выслушав объяснения заявительницы С.О.С., ее представителя Б., адвоката К., изучив материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы жалобы С.О.С. от 21 июля 2009 г., Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

Супруги С.В.И. и О.С. были признаны потерпевшими по уголовному делу о вымогательстве, по которому в качестве обвиняемого был привлечен журналист Л.

По первой инстанции уголовное дело рассматривал Т. районный суд г. Москвы в период с 8 июля 2008 г. (первое предварительное слушание) по 10 марта 2009 г. (постановлен и провозглашен приговор). Представительство интересов потерпевших С.В.И. и С.О.С. осуществляли адвокаты Б. и К. При этом адвокат К. действовала на основании соглашения об оказании юридической помощи N 276 от 4 июля 2008 г., заключенного ею со С.В.И. Предмет соглашения — оказание С.В.И. и С.О.С. юридической помощи — представление интересов потерпевших по уголовному делу в отношении Л. в Т. районном суде г. Москвы.

…По приговору суда Л. был признан виновным. Поскольку С.В.И. и С.О.С. были согласны с приговором и не воспользовались процессуальным правом потерпевшего на его обжалование, а соглашение на представительство интересов С.В.И. и С.О.С. в суде кассационной инстанции с адвокатом К. не заключалось, то, следовательно, после провозглашения приговора 10 марта 2009 г. адвокат К. закончила оказывать С.В.И. и С.О.С. юридическую помощь как потерпевшим по уголовному делу.

16 марта 2009 г. адвокат К. в устной форме заключила соглашение об оказании юридической помощи со С.В.И., предметом которого являлись подготовка и подача в П. районный суд г. Москвы искового заявления о расторжении брака со С.О.С., определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества, а также представительство интересов доверителя в качестве истца. Заключение соглашения первоначально было оформлено путем выдачи С.В.И. 16 марта 2009 г. доверенности, которой он уполномочил гражданку К. быть его представителем во всех судебных и иных органах, в том числе со всеми правами, специально оговоренными в ст. 54 ГПК РФ, за исключением права получения присужденного имущества или денег (доверенность выдана сроком на 3 года с правом передоверия полномочий другим лицам; удостоверена нотариусом г. Москвы Л.). Впоследствии 14 апреля 2009 г. соглашение об оказании юридической помощи было заключено в простой письменной форме и зарегистрировано в делах адвокатского образования; на основании этого соглашения адвокату К. был выдан ордер N 612 от 14 апреля 2009 г.

Однако еще до заключения со С.В.И. в простой письменной форме соглашения об оказании юридической помощи адвокат К., действуя на основании заключенного со С.В.И. в устной форме соглашения об оказании юридической помощи, будучи уполномочена доверенностью от 16 марта 2009 г., подготовила, подписала и 23 марта 2009 г. подала в П. районный суд г. Москвы исковое заявление о расторжении брака со С.О.С., определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества. Наряду с подачей искового заявления адвокатом К. уже 23 марта 2009 г. было заявлено ходатайство об истребовании доказательств, 30 марта 2009 г. получены в суде соответствующие запросы и впоследствии адвокатом К. по август 2009 г. включительно совершались в интересах доверителя С.В.И. различные предусмотренные ГПК РФ процессуальные действия, связанные с рассмотрением иска судом (последний имеющийся в материалах дисциплинарного производства документ, подписанный адвокатом К., — ходатайство о привлечении специалиста — датирован 7 августа 2009 г., в этот день адвокат участвовала в судебном заседании, после чего рассмотрение дела было отложено на 14 августа 2009 г. в связи с неявкой ответчика; далее от ответчика С.О.С. в суд поступило ходатайство об отложении рассмотрения дела, назначенного на 14 августа 2009 г., в связи с ее болезнью, подтвержденной листком нетрудоспособности).

Жалоба С.О.С. на действия адвоката К. от 21 июля 2009 г. поступила в Адвокатскую палату г. Москвы 23 июля 2009 г., а соглашение об оказании юридической помощи от 14 апреля 2009 г. N 134, заключенное между адвокатом К. и С.В.И., было расторгнуто по взаимному согласию 31 августа 2009 г.

С 31 августа 2009 г. адвокат К. не является представителем С.В.И. по иску к С.О.С. о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества.

По мнению заявителя С.О.С., адвокат К., заключив соглашение со С.В.И. на представительство его интересов как истца по делу о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества, ответчиком по которому является С.О.С., и впоследствии выступив в гражданском процессе на стороне истца С.В.И., нарушила нормы Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку стала действовать вопреки интересам своего бывшего доверителя С.О.С. (потерпевшей по уголовному делу), используя при этом сведения, сообщенные ей конфиденциально С.О.С. как доверителем.

Возражая против жалобы С.О.С., адвокат К. указывает, что между обстоятельствами уголовного и гражданского дел нет никакой юридической и фактической связи, что конкретные обстоятельства уголовного дела вообще не требовали получения от доверителей какой-либо конфиденциальной информации, а после провозглашения 10 марта 2009 г. Т. районным судом г. Москвы приговора в отношении Л.С. О.С. вообще не является доверителем адвоката К., поэтому ее жалоба не может являться допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

Квалификационная комиссия не может согласиться с утверждением адвоката К. о недопустимости жалобы С.О.С. в качестве повода для возбуждения настоящего дисциплинарного производства, поскольку заявительница ссылается на использование адвокатом К. вопреки интересам (против интересов) С. О.С. в гражданском процессе сведений, ранее сообщенных ей С.О.С. как доверителем на условиях конфиденциальности. Между тем в силу п. 2 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката "Соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени". Таким образом, по всем вопросам, связанным с реальным или предполагаемым (потенциально возможным) незаконным использованием адвокатом сведений, конфиденциально сообщенных ему доверителем в период действия соглашения об оказании юридической помощи, доверитель адвоката вправе обратиться с жалобой в адвокатскую палату субъекта Российской Федерации в любое время по окончании действия соглашения об оказании юридической помощи. Иное понимание прав "бывшего" доверителя противоречило бы сути конституционного права каждого на получение квалифицированной юридической помощи, государственной гарантией которого является институт адвокатуры (ч. 1 ст. 48 Конституции РФ, а также, mutatis mutandis, постановление Конституционного Суда РФ от 28 января 1997 г. N 2-П "По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Б.В. Антипова, Р.Л. Гитиса и С.В. Абрамова").

Таким образом, жалоба С.О.С. от 21 июля 2009 г. на действия адвоката К. исходя из ее предмета является допустимым поводом для возбуждения настоящего дисциплинарного производства.

Заявитель утверждает в жалобе, что адвокат К. нарушила положения ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката — разгласила адвокатскую тайну, поскольку в исковом заявлении о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества в многочисленных изменениях, уточнениях к нему, а также в ходатайствах в суд адвокат К. активно использует против С.О.С. полученные в рамках исполнения своих профессиональных обязанностей по защите ее интересов по уголовному делу в отношении Л. сведения о составе имущества, счетах и иных активах, конфиденциальную информацию о детях, порядке их проживания и воспитания.

Между тем данное утверждение (обвинение) объективно не подтверждено доказательствами, представленными участниками дисциплинарного производства на основе принципов состязательности и равенства их прав (см. абз. 2 п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Как пояснил в заседании Квалификационной комиссии 20 января 2010 г. представитель заявителя С.О.С. — Б., хотя с правовой точки зрения для признания Л. виновным в вымогательстве по ст. 163 УК РФ сообщение подробностей личной жизни никакого значения не имело, но в формуле обвинения по уголовному делу было указано, что о С.О.С. распространены клеветнические высказывания (находится в интимных отношениях ("спит") с С., нецензурно выражалась в адрес подчиненных, персонала), а позиция защиты Л. состояла в том, чтобы доказать, что распространенные сведения были правдой, то есть вопросу о правдивости распространенных о супругах С. сведений в уголовном деле было уделено очень много внимания, поэтому участие адвоката К. на стороне истца С.В.И. в гражданском процессе создавало постоянную потенциальную угрозу использования адвокатом сведений, полученных от доверителя С.О.С. при представлении ее интересов как потерпевшей по уголовному делу в отношении Л., адвокат имела потенциальное преимущество перед третьими лицами, могла использовать ранее доверенные ей сведения, С. О.С. не хотела сидеть в процессе и ждать "взрыва бомбы" — если С.О.С. начнет активно противодействовать истцу, то адвокат К. может в любой момент использовать ("выбросить") доверенные ей сведения.

Давая объяснения в заседании Квалификационной комиссии 25 ноября 2009 г., адвокат К. указала, что в период представления ею истца С.В.И. по ходатайствам адвоката П. районный суд г. Москвы направлял запросы, связанные с поиском совместно нажитого супругами в браке имущества, при этом один запрос вернулся, потому что по указанному в запросе адресу организация ЗАО (созданная в период брака за счет совместных средств) с 25 ноября 2008 г. не располагалась; если бы адвокат получила от С.О.С. конфиденциальную информацию, неизвестную ее супругу С.В.И., то зачем бы ей было нужно направлять запрос на тот адрес, по которому организация не находится.

Приведенные объяснения представителя заявителя Б., адвоката К., а также анализ Комиссией имеющихся в материалах дисциплинарного производства копий процессуальных документов из материалов гражданского дела по иску С.В.И. к С.О.С. о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества и всех иных материалов дисциплинарного производства свидетельствуют о том, что нарушение адвокатом К. положений ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, взаимосвязанной со ст. 8 "Адвокатская тайна" Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", заявителем не доказано.

Одновременно Квалификационная комиссия не считает, что действия адвоката К., связанные с представительством интересов С.В.И. как истца в гражданском деле о расторжении брака, определении места жительства детей и разделе совместно нажитого имущества, ответчиком по которому выступает С.О.С., соответствуют нормам профессиональной этики адвоката.

"Адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката…, физическим и юридическим лицам… в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию" (п. 1 ст. 1 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"). "Адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам" (абз. 1 п. 1 ст. 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

"Профессиональная независимость адвоката является необходимым условием доверия к нему" (п. 1 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката).

"Доверия к адвокату не может быть без уверенности в сохранении профессиональной тайны. Профессиональная тайна адвоката обеспечивает иммунитет доверителя, предоставленный последнему Конституцией Российской Федерации" (п. 1 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката).

"Адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия" (п. 2 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Суть предъявленного Л. обвинения в вымогательстве состояла в том, что он требовал от супругов С. выплаты определенных денежных сумм за неразмещение в сети Интернет сведений, относящихся к частной жизни, а также не соответствующих действительности сведений, порочащих их честь, достоинство и деловую репутацию, а затем разместил на сайтах в сети Интернет статьи, содержащие указанные выше сведения.

Именно поэтому постановлением судьи Т. районного суда г. Москвы от 31 октября 2008 г. о назначении судебного разбирательства по итогам предварительного слушания было отказано в удовлетворении заявленного адвокатом Б. и поддержанного адвокатом К. ходатайства о разбирательстве уголовного дела в закрытом судебном разбирательстве на основании п. 3 ч. 2 ст. 241 УПК РФ. Как указано в постановлении суда, статьи, содержащие согласно обвинению позорящие честь и достоинство потерпевших сведения, о распространении которых идет речь в обвинении, были опубликованы на сайте в Интернете и находились там в свободном доступе; достаточных данных о возможности разглашения сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство, при рассмотрении уголовного дела при соблюдении условий гласности разбирательства уголовного дела суду не представлено, суд рассматривает уголовное дело лишь в рамках предъявленного обвинения подсудимому, согласно которому статьи, касающиеся распространения сведений о личной жизни потерпевших, были размещены в общедоступной сети Интернет.

Адвокат К. утверждает, что в период производства по уголовному делу она вообще не общалась со С.О.С., видела ее только в судебных заседаниях, наедине с ней не беседовала, а потому никаких конфиденциальных сведений от С.О.С. не получала и получить не могла.

При этом адвокат К. как поддержала ходатайство адвоката Б. о рассмотрении уголовного дела в закрытом судебном заседании, так и дважды (23 апреля и 28 мая 2009 г.) заявила ходатайство о рассмотрении гражданского дела по иску С.В.И. к С.О.С. в закрытом судебном заседании, ссылаясь при этом не только на необходимость ограждения прав и законных интересов несовершеннолетних детей, но и на то, что обстоятельства, которые будут исследоваться судом при рассмотрении указанного дела, носят интимный характер, их публичное обсуждение будет являться нарушением неприкосновенности частной жизни участников процесса, следствием этого может явиться не только подрыв деловой репутации сторон по делу, но и причинение участникам процесса серьезной моральной травмы, публичное обсуждение подробностей судебного разбирательства противоречит интересам истца и ответчика. При этом заявленное адвокатом К. как представителем истца С.В.И. ходатайство было определением П. районного суда г. Москвы от 28 мая 2009 г. удовлетворено.

Преступные действия Л. были направлены на завладение совместным имуществом супругов С., а в гражданском процессе адвокатом К. по доверенности от С.В.И. и в его интересах к С.О.С. был предъявлен иск о разделе совместно нажитого супругами в период брака имущества.

Кроме того, соглашение на представительство интересов С.В.И. как истца адвокат К. заключила (в устной форме) 16 марта 2009 г., то есть на 6-й день после вынесения Т. районным судом г. Москвы 10 марта 2009 г. приговора по уголовному делу в отношении Л., а уже 23 марта 2009 г. исковое заявление было подано адвокатом в П. районный суд г. Москвы. За это время обстоятельства частной жизни С.В.И. и С.О.С., включая вопросы правового статуса принадлежащего им на праве совместной собственности имущества, нажитого в период брака, существенных изменений претерпеть не могли, то есть между адвокатом К., с одной стороны, и С.В.И. и О.С., с другой, продолжал существовать тот особо тесный, доверительный характер отношений между адвокатом и доверителем, который складывается при ведении любого дела в суде и который создает своеобразный нравственный микроклимат, накладывающий отпечаток на последующие контакты между ними.

Страницы документа:

Добавить комментарий Отменить ответ